в маленькую комнату, которую Эд использовал в качестве своего кабинета. Пол был усеян бумагами, скрепками, пресс-папье и папками.

Она снова перебрала их, на этот раз тщательно, пока не нашла то, что искала: его паспорт, который лежал в ящике стола, который она бросила на пол, и манильский конверт, который она в отчаянии выбросила раньше. Она выбросила его, потому что не удосужилась взглянуть на него. Она искала информацию, а простой конверт, с первого взгляда, ничего не давал.

Но теперь, когда ее разум охладила уверенность в смерти, она вспомнила, что в конверте что-то было. Она вспомнила давление на пальцы и вспышку каракулей на лицевой стороне.

Она подняла конверт и, рассмотрев его, увидела, что каракули, которые она видела раньше и на которые не обратила внимания, на самом деле были ее именем, написанным на лицевой стороне. Это был конверт — деньги, которые он собирался отдать ей в тот же день в музее, но они убили его прежде, чем он успел отдать.

Она заглянула внутрь. Там было десять тысяч долларов наличными. Больше ничего. Она надеялась на большее, отчаянно нуждалась в большем, ей нужны были документы, но теперь придется обойтись этим.

Тогда она пошла в его спальню и нашла рубашку, которая была ей велика, и панамскую шляпу. Она натянула рубашку поверх собственной блузки, закатала рукава и засунула хвосты в джинсы, стараясь сделать это как можно незаметнее. Она надела шляпу на голову, хотя она тоже была ей велика на пару размеров, и надела солнцезащитные очки — даже если кто-то заподозрит, что она пытается скрыть свою личность, она решила, что главное, чтобы ее не узнали.

Она поспешила вниз по лестнице, открыла дверь, вышла на маленький двор и закрыла дверь за собой. Затем она вышла на улицу Санто Нино. Быстрый взгляд показал, что улица была практически пуста. На некотором расстоянии от нее стоял мужчина, прислонившийся к "Мерседесу". Она отметила дипломатические номера, перешла дорогу на дальнюю сторону, опустила голову и стала быстро идти прочь от "Мерседеса", в сторону цирка Майсило. Дойдя до угла улицы, она обернулась, чтобы посмотреть, и увидела, как мужчина в кремовом костюме протискивается во двор перед домом Эда.

Она дошла до угла и побежала. Она бежала по Сан-Франциско, на ходу срывая с себя шляпу и одолженную рубашку. Она бросила их за оранжевой стальной дверью автомойки и бежала дальше, пока не заметила джипни. Она остановила его, не зная и не заботясь о том, куда он направляется.

Она заплатила таксисту, потом нашла место, где можно было сесть, и погрузилась в глубокую задумчивость. Теперь паника соперничала с волнением. Если бы она могла это провернуть, если бы она могла исчезнуть, убедить их, что она мертва. Но как? Она должна была тщательно продумать каждый шаг, но она была слишком взволнована и слишком напугана. Ей нужно было пойти куда-нибудь и побыть в тишине, в спокойном месте, где она могла бы успокоиться и обдумать все необходимые шаги.

Сначала она думала о парках, садах, даже об отелях. Но потом перед ней возник образ. Прибрежный город, отдаленная рыбацкая деревушка, куда она ездила с друзьями пару лет назад. Они провели там пару недель, и это был рай. Никаких туристов, добрые жители деревни, которые заботились о них, свежие овощи, фрукты и рыба каждый день. Она улыбнулась воспоминаниям. Она потянулась за названием, и, как всегда, оно пришло к ней кристально чистым.

Nayon ng Pangingisda. Это было далеко, на самом южном краю острова Минданао, в шести или семистах милях от него. Но это можно было сделать. Когда они ездили раньше, то брали напрокат машину и переправлялись на пароме. Сейчас она не могла арендовать машину, но могла поехать на междугороднем автобусе. Это займет пару дней, может быть, чуть больше, но это будет последнее место, где ее будут искать.

А когда она там окажется?

Первые зеленые ростки плана начали пробиваться из ее темного бессознательного. Она хотела отправиться на север, в Англию, но что если пойти на юг? Как она могла это сделать?

Вдруг она увидела, что они пересекают реку Пасиг в направлении делового района Макати. С волнением она попросила водителя высадить ее на Макати-авеню, и там, среди ухоженных садов, чистых улиц и высоких башен из стали и стекла, она поймала такси и попросила водителя отвезти ее на автобусный терминал Philtranco Pasay на бульваре Аврора.

Через пять минут она расплатилась с таксистом десятидолларовой купюрой и вбежала в здание терминала. Среди белого кафельного пола, пластиковых скамеек и киосков с фастфудом она нашла автомат по обмену валюты, разменяла пятьсот баксов и встала в очередь к билетным кассам. Перед ней стояли молодая филиппинская пара, женщина средних лет, а затем крупный мужчина, который говорил через окно с американским акцентом. Он попросил билет до Мабалаката, и она почувствовала облегчение от того, что он не поедет с ней в автобусе. Мабалакат находился на севере страны.

Два полицейских прошли мимо и остановились, чтобы посмотреть на очередь, по одному человеку за раз. Ей показалось, что они смотрят на нее чуть дольше, чем на остальных, и на одну страшную секунду она подумала, что они собираются с ней заговорить. Но они что-то пробормотали друг другу и пошли дальше.

Американец повернулся и пошел прочь от билетной будки к вагонам, а она спрятала лицо, чтобы он не увидел ее и не запомнил, если позже ему покажут фотографии.

Через мгновение после этого она сама оказалась у окна. Служащая, женщина в очках с кислым лицом, дернула подбородком в ее сторону: " Куда?"

Она бы ее запомнила. Она вдруг почувствовала уверенность в этом, но решила, что это не имеет значения.

"Nayon ng Pangingisda, — сказала она, — на Минданао. Когда следующий автобус?"

Женщина протянула ей билет и взяла деньги: "Следующий в два двадцать".

Она посмотрела на часы. У нее оставалось чуть меньше часа, чтобы купить самое необходимое — зубную пасту и щетку, рюкзак, смену одежды и нижнего белья, но сначала нужно было что-нибудь съесть.

Она вышла на Пан-Филиппинское шоссе и побежала через дорогу к торговому центру "Метро Пойнт" на углу Тафт-авеню, в трехстах ярдах вниз по дороге. Когда она бежала, то услышала позади себя звук мотоцикла и остановилась у перегородки посреди дороги, чтобы оглянуться. Она увидела бегущих и кричащих во все стороны людей и смутно знакомого мужчину, лежащего лицом вниз на тротуаре.

Горячая, тошнотворная тошнота скрутила ее желудок. Она перемахнула через