магазинчик интересный. Девушка симпатичная в дверях улыбается. Ну… я и зашел. — Рома вдруг посмотрел ей в лицо. И Марфа увидела, что глаза у него смеются. — А он в витрине стоит, у кассы прямо — такой зеленый, с пупырышками, огоньками мигает.

Марфа едва сдерживала смех.

— То есть, ты полагаешь, что силиконовое дилдо на батарейках — именно то, что требуется от головной боли?

— Ну ржачно же.

И Марфа не выдержала. Уткнулась Ромке в грудь — и расхохоталась. Правая его рука вместе с мягким плюшевым медведем прижалась к ее спине, слева одуряюще пахло пончиками. А у нее в руке был зажат ржачный зеленый резиновый член.

Ну какая головная боль в таких условиях выдержит?!

Марфа еще не успела отсмеяться, когда дверь снова открылась. Они с Ромкой отпрянули друг от друга, а Марфе еще пришлось прятать за спину руку с зеленым компроматом.

— Что тут у вас? — Клаус довольно бесцеремонно заглянул в пакет в руках у Ромы. Марфа спешно засунула зеленую хрень себе под футболку. — О, берлинеры. Отлично! Марта, это тебе, чтобы не скучала. Мы с Романом сегодня идем пить пиво.

— Сегодня? — как-то растерянно переспросил Рома.

— Конечно, сегодня, — невозмутимо кивнул Клаус. — Мне нужно пятнадцать минут, чтобы переодеться. Марфа, ты мне поможешь?

***

— Клаус, я тебя умоляю, нет!

— Разве это не красиво? — Клаус повернулся. — Разве я не красивый?

Марфа не нашлась что сказать. А Клаус снова повернулся перед зеркалом и с гордостью произнес:

— Это наш национальный костюм. Тебе не нравится? Ты не любишь национальные костюмы?

Марфа схватилась за голову. Нет, национальные традиции — это прекрасно. Марфа видела людей в таких костюмах на улицах Мюнхена, про себя не зло хихикала над ними. Но все равно оказалась не готова увидеть своего мужа в кожаных шортах на лямках и белых гольфах!

— Национальный костюм — это прекрасно, — наконец со вздохом произнесла Марфа. Но лучше, добавила про себя, если Клаус отдельно, а костюм — отдельно. Наверное, она никогда не привыкнет к жизни здесь, если так на это реагирует.

Клаус довольно улыбнулся. А потом воскликнул.

— Шляпа! Чуть шляпу не забыл!

Блядь. Еще и шляпа. С пером. Д’Артаньян Баварский, пропали все пропадом!

***

— Вот это шляпа…

— Нравится? — Клаус хвастливо качнул головой.

— Я потрясен.

Марфе хотелось убить всех. И Клауса в этих идиотских кожаных шортах и белых гольфах — ну просто двухметровая первоклассница, только с членом и вместо белых бантов — шляпа с пером! И Ракитянского, который откровенно троллит Клауса, а муж этого не понимает. Рома бросил короткий взгляд на Марфу.

— Клаус, а у тебя еще одной такой же нет?

— Я знал! — Клаус жестом фокусника мгновенно достал с верхней полки еще одну шляпу, только с зеленым пером. — Я знал, что ты, Роман, оценишь!

Рома нахлобучил шляпу на голову, щелчком указательного пальца залихватски сбил ее набок. Ракитянскому шляпа на удивление шла. В отличие от Клауса.

— Мы пойдем, дорогая, — Клаус наклонился и поцеловал ее в щеку. — Мы придем поздно, не жди нас. И не скучай.

Да где уж ей скучать. У Марфы есть бутылка водки, плюшевый медведь, пакет пончиков и силиконовый дилдо на батарейках. Веселье обеспечено.

Глава 5. Входит и выходит. Замечательно выходит!

Клаус сказал «Не жди нас». Может быть, если бы Клаус ушел пить пиво один или со своими друзьями — она бы и не ждала. Но муж ушел пить пиво с Романом. И Марфа не знала, за кого из них двоих она переживает больше.

За обоих. Вот. Это правильно.

Они вернулись уже за полночь. Сначала Марфа услышала звук автомобиля — это приехало такси. А потом… потом какой-то другой звук. Громкий. Марфа не сразу сообразила, что это.

Пение. Пение! Когда дверь открылась, выяснилось, что поет Клаус. Она и не подозревала, что Клаус может петь. Но это было только начало череды новых и удивительных открытий.

Двое мужчин ввалились в холл, и Марфа не сразу разобрала, что один из них поддерживает другого и не дает упасть. В роли поддерживаемого был Клаус. Он медленно выпрямился. Шляпу он где-то утратил, впрочем, как и Роман. Но главное было в другом.

Клаус был пьян. Безобразно, безнадежно, абсолютно пьян. Таким Марфа мужа видела впервые. Она перевела ошарашенный взгляд на Рому. Ракитянский выглядел трезвым — на фоне Клауса, да и вообще.

— Что это?! — прошипела Марфа.

Ответить Марфе никто не успел. Клаус качнулся — и его обильно стошнило прямо Марфе под ноги, она едва успела отскочить. Марфа стояла и смотрела, как плечи Клауса содрогаются от рвотных спазмов, как его крепко держит за эти плечи Роман. Господи, как… как весь этот абсурд и позор могли случиться с ней?!

Наконец, рвота у Клауса стихла.

— Так, — Роман перехватил крепче Клауса под руку. — Пошли умываться.

Клаус что-то пробормотал по-немецки, Марфа смогла разобрать только имя Роман и слово «друг». И они двинулись в сторону ванной.

— Иди на кухню. Марфа, — обернулся в арке холла Рома. — Сделай кофе, пожалуйста. Я здесь, — он мотнул головой, — сам все уберу.

Мужчина, в которого она давно и безнадежно влюблена, будет убирать блевотину за ее мужем. Где, ну вот где она свернула не туда?!

***

Марфа старалась. Так старалась, будто дела нет важнее — в час ночи сервировать стол для кофепития. И все это в то время как один мужчина умывает другого и укладывает его спать — Марфа слышала шаги по лестнице на второй этаж, негромкий голос Ромы и мычание Клауса. Слышала, как потом спускался Роман. Это неправильно — что гость в ее доме сейчас будет убирать… вот это все. Но Марфа не могла заставить себя выйти с кухни. Она старательно наливала кофе в кофейник, сливки в молочник, выставляла на стол сахар и блюдо с берлинерами. А потом сидела и бездумно смотрела на этот натюрморт. В холле было слышно звяканье и плеск воды. Через какое-то время все стихло, потом зашумела вода в ванной.

И вот на пороге кухни появился Рома. Прошел, осторожно сел напротив Марфы. Она молча налила ему кофе, добавила сливок, протянула чашку. Рома взял чашку, сделал маленький глоток.

— Я не знаю, как это произошло, Мрысь! — вдруг выдохнул Рома, нарушая тишину ночной кухни. — Я, правда, не… — он снова вздохнул, взъерошил волосы на затылке. — Понимаешь, он же только пиво пил! Я не думал, что можно так пивом… Ну ты ж сама говорила, что у них тут культ употребления пива, ну я