Зверюга медленно, то и дело останавливаясь, подошла к реке. Себастьян наблюдал за ней словно зачарованный. Подойдя к самой воде, она еще раз убедилась: со стороны мальчика можно не ждать опасности, и начала пить. Если не считать пения потока и плеска языка о воду, вокруг было очень тихо. Утолив жажду, собака подняла голову и начала осматриваться и принюхиваться, как будто хотела убедиться, что ей ничего не угрожает.

Себастьян молился про себя, чтобы сюда никто не пришел. В прошлый раз охотники явились и всё испортили. Мальчик не решался шевельнуться, он едва дышал. Однако собака, похоже, поняв, что он ей не страшен, шагнула было к нему и в замешательстве остановилась. Теперь они были еще ближе друг к другу, на расстоянии нескольких шагов. «Самое большее, пяти, — посчитал про себя мальчик. — А для нее это — один прыжок!» Ему хотелось заговорить с ней, но что-то его сдерживало. То были драгоценные минуты, ведь собака могла убежать в любой момент, стоило ему сделать неловкое движение или сказать неподходящее слово. Себастьян, сосредоточившись, попытался передать ей свои мысли, как это делает рыбак, забрасывая удочку: «Не бойся… Я — твой друг. Я хочу тебя защитить. Я хороший, честное слово!» Слова обжигали ему губы, но Себастьян оставил их при себе, чтобы не нарушить волшебства момента. Зверюга не мигая смотрела на мальчика своими темными и глубокими глазами. Искушение оказалось слишком сильным: Себастьян медленно поднял руку ладошкой вверх и потянулся к мокрому черному носу собаки — так медленно, что это движение было практически незаметным. Но в момент, когда ему показалось, будто успех уже близок, Зверюга отшатнулась и мех у нее на холке встал дыбом. Из пасти вырвалось сердитое рычание. Волшебство, которое, казалось бы, сблизило их, рассеялось.

Себастьян вовремя успел зажать рот ладошкой, чтобы не крикнуть от отчаяния. Собака, повернувшись, побежала к зарослям рододендронов.

— Вернись! Я не буду тебя трогать! Обещаю! Только вернись!

От огорчения на глаза мальчика навернулись слезы. Себастьян топнул ногой и сжал кулаки, так ему хотелось самому дать себе затрещину. Ну зачем он только шевельнулся! И совсем забыл о кусочке сыра. Пришел на пляж и нет чтобы положить его на гальку, начал швырять в воду эти несчастные камешки! Болван, шляпа, вот кто он такой! Теперь собака будет его бояться и в конце концов попадется в капкан Сезара или ее застрелит кто-то из охотников!

Себастьян, повернувшись, посмотрел вверх, на горы. Судя по расположению солнца на небе, ему пора было идти на пастбище. Даже если предположить, что он сможет разыскать Зверюгу по следу, на ее поиски уйдет слишком много времени. Сезар может пойти искать пса, может даже переполошить всю деревню, и тогда Зверюге придется совсем плохо. Значит, надо придумать что-то другое. Он снова вспомнил дни напрасного ожидания, бесполезные подарки — словом, все свои усилия, которые он сам же и перечеркнул одним неловким жестом. Потом он подумал, что Сезар уже наверняка его поджидает. А что, если дедушка спросит, где он был так долго? Он ведь не сможет ему соврать! Себастьян сел на гальку, с трудом сдерживая слезы, — до того ему стало тяжело и грустно. Решение, ослепительное в своей простоте, пришло внезапно. Он не может отправиться на поиски собаки прямо сейчас, но ведь расспросить о ней ему никто не помешает! Кто-то же должен знать о Зверюге больше, чем другие…

Себастьян решил не терять ни единой минутки и не тащиться по тропинкам с тяжелым рюкзаком за спиной, поэтому повесил его на еловый сук так, чтобы ягоды не достались птицам, и побежал к холму, где жили сурки. Оттуда было рукой подать до тропинки, которая вела к соседним пастбищам. Дорога в оба конца займет пару часов, так что он будет возле овчарни Сезара уже к обеду. Дед, конечно, покричит на него немного, но лучше что-то делать, чем сидеть на берегу и плакать, как малый ребенок! Конечно, этот горе-охотник может встретить его бранью, припомнив давние обиды, но он ведь тоже выпивает, так что вполне мог и забыть. Все было решено: он пойдет и спросит о собаке, даже если вместо ответа в него полетят булыжники!

Перед тем как уйти, Себастьян вынул из кармана большой ломоть хлеба, натертый салом и чесноком, который ему дала с собой Лина, чтобы он мог перекусить по дороге, и положил на большой камень.

Чуть выше по склону, в зарослях рододендронов, Зверюга сидела и смотрела, как мальчик убегает прочь. Любопытство и подозрительность боролись в ней, пока она провожала Себастьяна взглядом. Когда он скрылся из виду, она жалобно гавкнула. Ветерок принес от реки запах чего-то съедобного, и собака встала. Она была голодна. Ловко и стремительно спустилась вниз, к воде. О мальчике она уже успела забыть.

Андре двигался с трудом, и это было видно издалека. Согнувшись в три погибели, он с трудом переставлял ноги и упирался изо всех сил, чтобы не соскользнуть вниз по склону. Рана его уже зажила, но сил было совсем мало. Салазки требовали ремонта, причем серьезного: один полоз потрескался и мог разлететься от первого же сильного удара о камень.

Андре грубо выругался и решил передохнуть. Ноша была не слишком тяжелая — каких-то шесть поленьев, крепко связанных между собой, но ему казалось, будто он тащит на спине пол-леса. Таскать по столько в его нынешнем состоянии небезопасно, однако выбора не оставалось — до зимы нужно запастись дровишками. Скоро земля станет мокрой или покроется льдом, и тогда в одиночку ему вообще не справиться. А он, Андре, не собирается нанимать какого-нибудь лодыря и платить ему за то, что сам нарубил и заготовил свои дрова! Проселочная дорога, которая вилась меж сосен, была неудобной — она то поднималась, то опускалась, еще хуже, чем этот бревенчатый спуск (в Альпах по таким издавна спускают грузы с возвышенностей в долины).

Он покрепче перехватил рукой поручень салазок и продолжил спуск, то и дело поскальзываясь. Поленья немилосердно давили в спину. Если сейчас поскользнуться и упасть, они точно переломят ему хребет! Представив себе эту катастрофу, Андре издал вопль злости. Выругался, потому что нога соскользнула чуть не на полметра, и… едва успел выпрямиться, чтобы не натолкнуться на неожиданное препятствие! Мальчик возник посреди дороги прямо перед ним, словно чертик из коробочки.

— Святые вседержители! Откуда ты только взялся? Я чуть с горы не свалился!

Резкость приветствия не смутила мальчика. Он выдержал взгляд Андре и спросил вежливо:

— Твоя рана уже зажила?

— Зажила? Как бы ни так! Вот если бы я болтался по горам без дела, как ты, она, наверное, зажила бы скорее.

— Если бы мне пришлось делать твою работу, я бы, наверное, обе ноги себе переломал!

Лицо у мальчика было серьезным, во взгляде читалось восхищение. Андре успокоился словно по мановению волшебной палочки. Видно, маленький оборванец усвоил урок! Андре был не прочь поболтать, поэтому повернул салазки так, чтобы они не съехали с горки, и вытер лоб рукавом.

— А что ты тут забыл? Если хочешь знать мое мнение, лучше бы шел в школу и поучился читать! Глядишь, вся дикость из тебя бы и выветрилась!

Мальчик, покраснев, понурил голову, Андре же испытал новый прилив удовольствия. Кому-то ведь надо наставить мальчишку на путь истинный!