Потом надолго замолчал.

Трапп не торопил его, наслаждаясь тишиной этой теплой ночи.

— Вы ведь даже не шутите, да, — сказал, наконец, Паркер.

— Через несколько дней перед королем окажется пылкий мальчик по имени Шарль Стетфилд. Он будет просить о помиловании для своей мачехи, а заодно сообщит королю, что великий генерал Трапп делит один замок на двоих с опальной возлюбленной этого самого короля…

— Да ладно! — присвистнул Паркер и заржал. — Как вы это делаете? Почему у вас женщины даже в ссылке сами собой заводятся?

— В этом моя величайшая трагедия, — торжественно признал Трапп. — Но что сделает в этом случае король?

Паркер, посмеиваясь, повторил свой прежний жест, снова проведя ладонью по горлу.

— Что ж, мы не будем этого ждать, — подытожил Трапп. — Пора вернуться в столицу, правда?

— Уууу, — ухмыльнулся Паркер, — генерал выпал из спячки! Плакала моя семейная жизнь! Раздобыть вам маленькую каморку на одного?

— Большие апартаменты на двоих.

Паркер снова загоготал, распугав притихших сверчков.

— Вот где вы шляетесь, уже ночь на дворе!

В пеньюаре и со свечой в руках Гиацинта напоминала разгневанное привидение. Она выскочила из коридора в тот самый момент, когда Трапп занес ногу над очередной ступенькой, прокрадываясь в свою башенку.

— Вы думаете, что я поверю в то, что вы любовались на теленка с двумя хвостами едва не до рассвета?

— А мне действительно необходимо убеждать вас в этом? — удивился Трапп.

— Идите сюда, — раздраженно велела она, хватая его за руку. В прежние времена генерала часто так хватали и тащили в сторону спален, но за годы он подрастерял сноровку и едва не запутался в собственных ногах.

Закрыв дверь, Гиацинта поставила свечу на стол и подошла к Траппу близко-близко.

— Я думаю, — тихо проговорила она и провела руками по его плечам, — что нам с вами необходимо объединиться.

— О, нет, — сказал он, отступая. — Так именно мы с вами объединяться не будем.

— Да что с вами такое? — снова рассердилась она. — Вы десять лет ведете монашеский образ жизни!

— О, дорогая, — расстроился Трапп. — Я вовсе не хотел вас огорчать. Давайте представим, что вы меня успешно соблазнили, а я успешно соблазнился. Мне было хорошо, а вы успели подумать о вечном, и теперь мы готовы перейти к настоящему делу.

— Я вам совсем не нравлюсь, да? — спросила она холодно.

— Сложно сказать так сразу, — задумался Трапп. — То не нравитесь, то нравитесь, а потом опять не нравитесь. Но большую часть времени у меня от вас мурашки по коже.

— Не в романтическом смысле?

— Увы. Я до смерти боюсь лживых и расчетливых стерв.

Она вздохнула.

— Ну нет так нет, — резюмировала горгона, нисколько не огорчившись. — Так даже лучше. Ненавижу, когда мужчины смотрят на меня, а у них слюна капает. К делу. Мы с вами должны вернуться в столицу.

— Да неужели? — откликнулся Трапп, усаживаясь в кресло. — И зачем нам это делать?

— Затем, что король убьет вас, когда узнает, что вы живете со мной в этом замке. Он в жизни не поверит, что мы целомудренно поделили его пополам!

— Какая блестящая у вас репутация, Гиацинта, — не удержался от ехидной реплики Трапп.

— Женщина может оказаться беззащитной перед натиском страстного мужчины с репутацией бабника и драчуна.

— Женщина — может быть, но не горгона со стилетом, способная превратить кожу своего мужа в бахрому.

— Оппа, — воскликнула Гиацинта. — Как осведомлен ваш теленок с двумя хвостами о некоторых аспектах моего прошлого.

— Я выяснил, что о вас слагают легенды, моя дорогая.

Она засмеялась и села на столик, болтая ногами.

— Значит, решено, — сказала гематома.

— Решено?

— Мы едем в столицу.

— Мы?

— Что с вами такое?

— Со мной?

Гангрена кинула в него баночку с кремом.

— А вам не приходило в голову, — спросил Трапп, — что нам вредно держаться друг друга? Две опальные звезды…

— Приходило, — отозвалась она. — Я могла бы остаться здесь и посмотреть, как вас убивают. Но моя природная доброта…

— Кхм.

— И здравый смысл, — невозмутимо продолжила Гиацинта, — а также развитая интуиция подсказывают мне, что вы можете пригодиться. Ну, а у вас нет выбора, поскольку я забрала все ваши деньги.

— О, вы их все-таки откопали?

— Внушительный мешок с золотыми монетами лежал в погребе с вином, на самой большой бочке. Наверняка предполагалось, что вы сунетесь туда в первую очередь.

— Я и сунулся.

— И?..

— С какой стати мне открывать какой-то там мешок? Лежит и лежит. А у бочки был краник!

— Ушам своим не верю, — покачала головой горгулья. — Отчего вы такой болван?

— А отчего вы перекопали весь сад, прежде чем нашли свое сокровище?

— Потому что погреб с вином — это слишком очевидно! Между прочим, там целое состояние. И еще записка.

— Записка?

— Вас покусал попугай?

Трапп рассмеялся.

— Я просто не успеваю за кульбитами вашей мысли. Что было в записке, Гиацинта?

— Четыре слова: «Это ради помощи Джонни».

— Очевидно, кто-то ошибся адресом.

— Угм, — скептически хмыкнула горгона, — здесь же так оживленно.

— В последнее время — слишком. Гиацинта, зачем вам возвращаться в столицу, если у вас достаточно денег, чтобы уехать куда угодно?

Она поежилась.

— Потому что я хочу вернуть свое место.

— В постели короля?

— В высшем обществе. Я создана, чтобы блистать на балах и вызывать всеобщее восхищение.

Трапп встал и подошел к ней. Запрокинув к нему голову, Гиацинта смотрела грустно и доверчиво. Трапп погладил её по щеке, пригладил распущенные волосы, легко поцеловал в лоб.

— Мы же можем делать всё, что угодно. Нам необязательно лезть в это осиное гнездо. Мы можем поехать к Чарли, или на приграничные земли, или в любое другое место.

— Да, — согласилась она и прислонилась к его плечу, — но мы поедем в столицу. Оу… Шелковая рубашка, Бенедикт?

— Хотите её тоже украсть?

— Думаете, я из тех, кто снимет с бедняка последнюю рубашку?

— Думаю, да.

— Вы правы.

Она была теплой и расслабленной и, отказавшись от маски роковой красотки, казалась сейчас вполне человеком. Траппу нравился её легкий цветочный запах, и то, как её волосы щекочут ему шею и подбородок, а грудь возле его груди легко поднимается и опускается от ровного, спокойного дыхания.

По какой-то необъяснимой причине горгона чувствовала себя в его объятиях защищенной.

Или же была самой лучшей притворщицей в мире.

— Что я получу, если поеду с вами? — спросил он. — Мне нужны какие-то веские аргументы, потому что без вас мне будет куда безопаснее и удобнее.

— Возможно, вы сможете помочь Джонни.

13

Снова открыв глаза на рассвете, Трапп с прискорбием был вынужден признать, что Паркер был прав: он пробудился.