он смотрел, как Лиза, подняв руки, закалывает волосы. Капельки пота блестели на её обнаженной крупной груди, и вся она — крепкая, сильная, спокойная и насмешливая показалась ему вдруг простой и понятной. Трапп приподнялся и долго целовал её, благодарный за тепло, которое получал так долго.

— С тобой всё будет хорошо? Необязательно ведь уезжать. Здесь у тебя есть замок, и Эухения, и озеро, и трава, которую можно косить. У тебя есть гораздо больше, чем у многих.

— Боюсь, ничего этого у меня уже не осталось.

Она вздохнула.

— Заберешь свои вещи сегодня?

— Пожалуй.

Накинув легкую шаль, Лиза встала с кровати и сдвинула тяжелую половицу под ковриком, куда Трапп давным-давно заныкал важные для него ценности: деньги, которые сунул ему в дорогу Паркер, пару револьверов, бестрепетно оставленных ему Розвеллом, и пачку документов, в ночь задержания переданную ему женой посла.

Оливия.

Эту женщину звали Оливия, и Трапп спал с ней исключительно назло щенку Джонни, безумно влюбленного в белокурую хохотушку.

Тогда это казалось забавным, но сейчас он мимолетно пожалел об этом. Лишил, возможно, последней радости человека.

Забрав документы и револьверы, генерал оставил все монеты Лизе. Она покачала головой.

— Это вовсе не обязательно.

— Я знаю.

Трапп ушел от Лизы только после обеда и разыскал Лорелею, отогнавшую сегодня стадо необычайно далеко. Они до глубокого вечера обсуждали свои дела, и, возвращаясь в замок, Трапп от всей души надеялся, что пропустил ужин. От еще одной светской беседы, щедро политой ядом, у него бы случилось несварение.

— Генерал Трапп вернулся! — провозгласила Аврора, стоило ему появиться. — Пэгги, накрывай к ужину!

К его удивлению. Гиацинта ждала его в одиночестве.

— А ваша подруга Люси?

— Она поспешно уехала сразу после нашего разговора.

Еще одна пташка помчалось к королю докладывать об обнаружении опального, но все еще великого генерала.

Сверкая бриллиантами, Гиацинта сидела напротив него через длинный стол. Количество еды на её тарелке не уменьшалось.

— Вы решили голодом себя затравить? — спросил её Трапп.

— Я худею, — ответила она равнодушно. — При следующей встрече с Джонни мне необходимо выглядеть страдающей и печальной. Нелепо, если я буду излучать деревенское здоровье и сверкать жизнерадостными щеками.

— Нелепо, если вы протянете ноги так и не добравшись до своего ненаглядного Джонни. Кстати, вы что же, собираетесь сразу нестись во дворец и высокохудожественно терять там сознание?

— Ну конечно нет, сначала надо оглядеться, понять что к чему.

— В таком случае поешьте нормально. Успеете еще стать скелетом.

— Думаете? — горгона задумчиво посмотрела в свою тарелку и нерешительно положила в рот ломтик говядины. — А какие женщины вам нравятся, Бенедикт?

— Легкие, — ответил он, не задумываясь. — Нормальные.

— Как холодно. Вы кажетесь достаточно простодушным, чтобы женщины рвали вам сердце в клочья.

— Ну перестаньте, дорогая. Вам вовсе не к лицу все эти задушевные разговоры. Что вы знаете о разбитом сердце?

— А вот знаю, — возразила Гиацинта упрямо.

Трапп промолчал, не имея ни малейшего желания продолжать эту тему.

— Бенедикт. Бе-е-енедикт! Бене-е-еди-и-и-икт!

— О, господи, Гиацинта.

Круглая и яркая луна освещала её бледное лицо. Несмотря на глухую ночь, горгона была полностью одета в простое и удобное платье, волосы заплетены в косу.

— Что стряслось? — он даже испугался.

— Мне страшно, — прошептала она. — Я боюсь спать, как будто вот-вот случится что-то плохое.

— Тогда вы пришли в очень неподходящее место. Эта башенка — самое опасное место в замке. У неё всего один выход, и это узкая, винтовая лестница.

— Вы поэтому спали внизу, в комнатке у кухни? Две двери, окно.

— Да.

— Разрешите мне остаться здесь?

— Да, — он подвинулся, освобождая для неё место, но горгона перелезла через него, устраиваясь с другой стороны, подальше от входа.

— Что это? Револьверы?

— Да.

— Вам тоже беспокойно?

— Немного.

Она помолчала, плотно прижавшись к нему. Он слушал её тихое дыхание, уговаривая себя хоть немного отодвинуться. Но в этой плотности была какая-то непреодолимая сила, лишавшая его возможности движения.

— Почему вы не спросите, с какой именно просьбой приезжала Люси?

— Ну, я и сам могу придумать себе любую версию, не утруждая вас.

Дыхание горгоны замерло. Она словно бы застыла, пытаясь придумать, как себя вести дальше.

— Что за чушь, — наконец сказала Гиацинта высокомерно и презрительно.

Трапп поднес к губам её руку, лишенную перстней, и поцеловал.

— Давайте спать, дорогая, — предложил он, — мне нет никакого дела до ваших историй. Но разбить королю нос? Не находите, что это слишком примитивно? Ваш богатый отец, живущий в крупном городе Брене и много вложивший в ваше безупречное образование, наверняка пришел бы в ужас от вашего поведения.

— Идите к черту, — сказала горгулья сердито, а потом вдруг засмеялась. — Но знали бы вы, как это было приятно — врезать Джонни. У него кровь из носа так и брызнула!

Она с удовольствием потянулась всем телом и прижалась к нему еще ближе, хотя казалось, что это уже невозможно.

— Люси опасается за свое будущее, — поделилась она. — Король в самом отвратительном из своих настроений, и Бронксы принялись кроить правила заново. Она просила доступ к архивам Крауча.

— Архивы Крауча?

— Мой второй муж, канцлер, за годы жизни накопил огромный багаж разнообразного компромата на многих влиятельных людей. У него была маниакальная страсть узнавать и документировать чужие секреты, а его должность позволяла ему утолять эту страсть. Я сказала Люси, что сунуть нос в эти архивы, значит, подвергнуть свою жизнь еще большей опасности, но она даже слушать не стала. Что же, пусть поковыряется в семейном дерьме Бронксов, кто знает, что она там найдет.

Трапп подумал.

— Я тоже хочу увидеть этот архив.

— Ладно, — легко согласилась Гиацинта, зевнув ему прямо в ухо. — Как только доберемся до столицы.

Убийца пришел на рассвете, и, увидев блеск занесенной над ним стали, Трапп поразился звериному чутью спящей за его спиной женщины.

15

Размерно орудуя лопатой, Трапп мысленно похвалил Гиацинту за то, что она так предусмотрительно перекопала весь сад, — благодаря этому, земля была мягкой.

Когда он притащил сюда мертвеца, Эухения уже наметила под дубом периметр будущей ямы. Передав лопату Траппу, она подхватила ведро с водой и направилась к замку. А он принялся методично обшаривать чужие карманы.

Блуждающий огонек свечи в замке переместился на кухню — Гиацинта искала там виски.

Покончив с похоронами, Трапп отнес лопату в сарай и тщательно отмылся в летней купальне.

А потом, с первыми лучами солнца, прогулялся по округе, пытаясь найти хоть какие-то следы там, где заканчивалась каменная брусчатка. Все вокруг казалось таким спокойным и безопасным. Отправив Эухению в деревню к Большому Бобу