Врачи не позволяли хирургам прикасаться к сердцу, видя в нем священный объект. Эта доктрина, древняя, как учение Аристотеля, оставалась непоколебимой почти до самого конца XIX века. Учебники по медицине предостерегали от посягательств на сердце. Известный английский хирург Стивен Пэджет, написавший в 1896 году учебник «Хирургия грудной клетки», сформулировал это недвусмысленно. «Хирургия сердца, — заявляет он, — по всей вероятности, достигла пределов, установленных природой. Никаким новым методам и новым открытиям не удастся преодолеть тех естественных опасностей, которые влечет за собой повреждение данного органа».

Оспорить признанные в прошлом истины, совершить рывок вперед потребовала война, выступившая в роли беспрецедентного, хоть и безжалостного, катализатора.

***

Зима 1917 года. Где-то на Западном фронте, по замерзшей «ничьей земле» бредет британский пехотинец. Метет вьюга, над полем битвы дует пронизывающий ветер. На солдате легкая, не по погоде, одежда, но выстрелы и разрывы снарядов несут куда более серьезную опасность. Из немецких окопов строчат пулеметы — до огневого рубежа метров пятьсот. Правда, при такой непогоде есть надежда уберечься.

Немецкие пулеметчики дают сотни выстрелов в минуту, прерываясь только, чтобы точнее прицелиться и не перегреть пулемет. Каждая пуля за секунду пролетает больше полукилометра. В полете она вращается, повинуясь тому же закону физики, что и детский волчок. Убойная сила пули определяется кинетической энергией, которая зависит от скорости ее полета.

Солдат продолжает двигаться вперед, сжимая в правой руке винтовку. Левой он прикрывает лицо, защищая глаза от снежной крупы. Но и сквозь пургу пулеметная пуля находит его.

Пуля проходит сквозь левую руку, чуть выше локтя, мышцы тормозят ее полет. Однако она продолжает движение, выходит из руки и пронзает сначала нагрудный карман на кителе солдата, затем его содержимое — записную книжку и пачку писем, — прежде чем ударить в грудь и окончить свой путь в сердце.

Во время Первой мировой войны почти все без исключений ранения в сердце считались смертельными, кардиохирургия тогда еще не решалась подступаться к их лечению. Еще раньше, в 1883 году, один из основоположников абдоминальной хирургии, выдающийся немецкий врач Христиан Альберт Теодор Бильрот так высказался о будущих первопроходцах: «Хирург, который попытается ушить рану сердца, рискует утратить уважение коллег».

Подобные взгляды царили почти до самого конца Первой мировой войны. В 1916 году Джордж Грей Тернер, майор медицинской службы сухопутных войск Британии, выступал перед коллегами, мобилизованными на передовую. Он дал им множество наставлений почти обо всем — кроме того, что касалось травм грудной клетки. «Эти ранения, — сказал собравшимся Грей Тернер, — обычно считаются незаслуживающими внимания, поскольку выходят за пределы возможностей хирургии».

Однако на следующий год, в 1917-м, к Грею Тернеру поступил рядовой с Западного фронта на восемнадцатые сутки после пулеметного ранения — тот самый пехотинец, которому пуля пробила руку и письма.

Как ни странно, солдат чувствовал себя на удивление бодро и даже смущался из-за того, что в госпиталь его доставили на каталке. Грей Тернер, осмотрев раненого, обнаружил входное пулевое отверстие в груди. Выходного отверстия он не нашел.

В те времена рентген в медицинских целях только начинали применять, но то, что он неоценим для локализации пуль и осколков, поняли быстро и метод взяли на вооружение в военных госпиталях.

Трубки тогда были самые примитивные: катод и анод из вольфрама разделяла вакуумная склянка, а источником электричества служил генератор на мазуте.

Эти лучи, с легкостью проходящие сквозь мягкие ткани, но не проникающие сквозь более плотные препятствия — кости или металл — и, наконец, попадающие на фотопластинку, выявили пулю в районе левого желудочка сердца. Дальнейшее обследование показало, что пуля, засевшая в стенке сердца, была почти целиком погружена в мышцу левого желудочка, а острым концом высовывалась в полость желудочка, опасно «ерзая» при сердечных сокращениях.

Грей Тернер прикидывал возможные варианты развития событий. Если пуля продвинется еще вперед, это может привести к образованию вокруг нее кровяного сгустка — гигантского тромба, а он в свою очередь — к попаданию инфекции в кровяное русло, закупорке одной из артерий и непредсказуемым последствиям. Кроме того, перемещение пули может грозить массивным кровотечением. И даже оставшись на месте, пуля способна привести к развитию губительной инфекции. Грей Тернер не видел других возможностей, кроме хирургического вмешательства.

Операцию проводили под примитивной анестезией — смесью алкоголя, хлороформа и эфира. Грей Тернер сделал на левой стороне груди больного первый разрез, в форме буквы С, величиной с мужскую ладонь. Через него он сместил шестое ребро, затем рассек три ребра над ним, приоткрыв грудную клетку, будто обложку книги. Нажав на легкие, он бережно отодвинул их в сторону и получил наконец доступ к раненому сердцу.

После чего аккуратно вскрыл перикард и извлек сердце.

***

Бьющееся сердце не просто растягивается и сокращается. Увидев его в действии, можно понять нежелание хирургов вмешиваться в работу органа. Движение у него сложное — волны пробегают через сердечную мышцу на всем ее протяжении, от основания к верхушке. Даже у здорового человека ритм сокращений постоянно меняется, периодически ускоряясь и замедляясь, но оставаясь четким, равномерным и энергичным. Сердце работает активно и динамично, как никакой другой орган человеческого тела, — вне всякого сомнения, это самый настоящий движитель жизни.

Кроме того, анатомически сердце устроено очень сложно: справа второстепенные вены сливаются, образуя полую вену, самый крупный сосуд венозной системы. А место его вхождения, правое предсердие, — лишь одна из четырех камер сердца. Вторая камера, правый желудочек, отделена от предсердия трехстворчатым клапаном. Стенка у него толще, чем у предсердия, и это позволяет энергично выталкивать кровь через клапан легочной артерии и дальше, по кровеносным сосудам легких.

Артерии делятся и ветвятся на множество все более мелких сосудов, а в конце концов на миллионы тончайших капилляров, сосудиков с диаметром меньше, чем у красных кровяных клеток — эритроцитов.

Здесь эти самые эритроциты, безотказные переносчики кислорода, с трудом, сжимаясь и изменяя свою форму, протискиваются сквозь капилляры к воздушным мешочкам — альвеолам, хватают кислород и отдают углекислый газ. Начинается обратный путь. Капилляры переходят в венулы, венулы превращаются в вены, все расширяясь, пока не сливаются в легочную вену, снова принося кровь к сердцу. Здесь она попадает в третью камеру, левое предсердие.

Левое предсердие сокращается с такой силой, чтобы протолкнуть кровь через клапан, имеющий форму епископской митры — отсюда и его название «митральный», — в четвертую и последнюю камеру, левый желудочек. Именно это образование с его толстой мышечной стенкой должно обеспечить сокращение такой силы, чтобы кровь прошла по аорте, миновала аортальный клапан и отправилась в путешествие по телу.