Теперь уже Владимир Анатольевич, вероятно, сам раздумывал, как назвать определенно звонивших ему — господами или, по-старому, товарищами? Остановился на привычном.

— Некоторых лиц из президентской администрации, а также из Совета Федерации, ну и конкретно нашего уважаемого мэра. И все недовольны теми темпами, которыми движется расследование. Это во-первых. А во-вторых, нам подсказывают, что, возможно, мы — я имею в виду лично вас и работающих под вашим постоянным контролем сотрудников межрайонной прокуратуры — не учитываем всех обстоятельств дела. Но по поводу последнего, я вам честно выскажу, Александр Борисович, свое мнение: вероятно, не стоит так уж всерьез принимать во внимание высказанные нам замечания. Еще ни одна администрация не указывала Генеральной прокуратуре, где и каким способом собирать доказательства вины либо невиновности того или иного человека. Однако, как я уже заметил, выводы следует сделать незамедлительно. Ваши соображения?

— Насколько я понял вас, Владимир Анатольевич, вам было чрезвычайно неприятно выслушивать «советы» руководящих деятелей. Я вижу в этом и свою вину и готов покаяться. Но дело в том, что мне пришлось исполнять ваше устное поручение — в смысле ознакомиться с материалами следствия, создать свое мнение и при необходимости оказывать содействие местным кадрам, работающим, как у нас выражаются, «на земле». Все это и было осуществлено. Если вы полагаете, что мне это дело придется взять официально под контроль Генеральной прокуратуры, в том числе и под свой собственный… — вздохнул Турецкий, — наверное, потребуется ваше письменное распоряжение. Иначе я могу оказаться в роли частного лица, которое производит давление на следствие. Ну точно так же как это сделали те, кто звонил вам.

Это была, разумеется, дерзость, но смягченная совершенно искренним выражением лица. Да генеральному, вероятно, и самому уже осточертели звонки, поучающие его.

— Если вы полагаете, что для скорейшего расследования это вам необходимо, считайте, что получили такое распоряжение. Еще вопросы?

— Они могут возникнуть относительно кадров.

— Согласуйте с Константином Дмитриевичем, вам в этом смысле дается карт-бланш.

— Тогда последний. Кто конкретно звонил? Это для того, чтобы знать, кого при острой необходимости привлекать в качестве свидетелей, а на чьи слова не стоит обращать внимания.

— Ишь ты какой он! — воскликнул генеральный и укоризненно покачал головой. — А если я, к примеру, скажу, что тот потерпевший обратился лично к мэру, а тот во время недавней своей встречи — к самому президенту, который пообещал последнему дать соответствующее указание помощнику, а тот уже — нам, к кому вы собираетесь апеллировать?

— К мэру, естественно. Наверняка он знает больше, чем высказал президенту. Вот и пусть теперь тоже помогает расследованию. Там же, во врагах у Алексеева, я слышал, чуть ли не половина руководства Белого дома, мешающего ему осуществлять политику в Московском регионе!

— Вы это слышали от него? — язвительно поинтересовался генпрокурор.

— Я с ним вообще не встречался. Это видно из материалов следствия.

— Вот и займитесь следствием вплотную. И постарайтесь, Александр Борисович, — снова поморщился Владимир Анатольевич, — чтобы звонки больше не беспокоили ни меня, ни иные вышестоящие инстанции. Покажите им всем, что дело попало в надежные руки. А письменное распоряжение вы получите немедленно.

Возвращаясь к себе в угловой кабинет, Турецкий раздумывал, почему столь обыденное задание с такой помпой поручено именно ему? Нет, убийство, кого бы оно ни коснулось, всегда особо тяжкое преступление, тут не возразишь. Но есть же помимо окружной еще и городская прокуратура, где имеются прекрасные кадры! Почему нужно, чтобы уже созданной и работающей бригадой руководил обязательно «важняк» из Генеральной? Да еще первый помощник самого?

Мысль, как это часто бывает, перекинулась на посторонний в данном случае объект — на быстро взрослеющую дочь Нинку с ее «папе — по фигу», и тут же настал момент просветления. Ну конечно, как сразу в голову-то не пришло?! Это же знаменитый эпизод из «Ералаша»! Там директор школы, по примеру своего ученика, истово бьется башкой о стену: «Достали! Достали!..» Вот и весь фокус!

Значит, генеральный прокурор решил на какое-то время даже отказаться от услуг своего первого помощника, потому что его уже достали! Вот кому и требовались лопушки, по меткому выражению Кости.

2

Александр Борисович позвонил в межрайонную прокуратуру начальнику следственного отдела Кучкину.

— Слушайте, Валентин Арнольдович, — со смешинкой в голосе начал он, — а ведь вы накаркали, на свою голову!

— Простите, кто это? — сухо спросил Кучкин.

— Турецкий.

— Здравствуйте, Александр Борисович, — сразу сменил тон следователь. — Чем обязан?

— Да это не вы, это я вам обязан. Вы расследуете себе. А на мою голову шишки валятся, почему нет контроля, понимаешь? Как вам это? Лично мне не нравится. Вот и вышло распоряжение соответствующее. Короче, я сейчас перезвоню вашему шефу, чтобы поставить его в известность, а вы забирайте-ка все наработанные материалы и приезжайте ко мне. Впрочем, если хотите, я подскочу к вам.

— Лучше я, — вздохнул Кучкин. — А то у меня здесь проходной двор и постоянно достают звонками!

— Вот и вас достали! — засмеялся Турецкий.

— А чего тут смешного? — обиделся Кучкин.

— Абсолютно ничего. Просто я вспомнил директора школы из «Ералаша», который бился головой о стену! Не помните?

— Ну как же! Почти гимн времени!

— Значит, мы поняли друг друга. Жду…

Пока Валентин Арнольдович ехал на Большую Дмитровку, Турецкий отправился к Меркулову: надо ж было и с Костей «поделиться радостью».

— Судя по твоему сияющему виду, — сразу сказал Константин Дмитриевич, — тебя только что наградили. Чем?

— Их светлость отобрали у меня принесенный с собой лопушок, чтобы прикрыться самим.

— Да ну? Что ж, диспозиция понятна.

— Ну да, достали!

— Очень верная формулировка. И что думаешь делать?

— Во-первых, хотел с тобой посоветоваться, а после — со Славкой Грязновым. Вы оба, я слышал, умные люди…

Меркулов благодарно склонил седую голову.

— …и замечательно информированные собеседники.

— Короче, чего надо? Чего хочешь?

— От тебя — Володьку Поремского. От Славки — его орлов, парочку хотя бы. Но чтоб под его крылом.

— Разве там своих кадров не хватает? Ты же сам только что уверял, что этот, как его…

— Кучкин.

— Ну да, толковый следователь? Так в чем же дело?

— Раз вы меня самого втравили, Костя, в эту гнусную, я уже носом чувствую, историю, то дайте людей, с которыми я привык и умею работать. А Кучкин этот, который сейчас привезет мне все материалы, может быть сколь угодно и толковым, и растолковым — делу это мешать не будет. Но обычного следователя, тем более из той же межрайонки, я к мэру либо в Белый дом послать не смогу, его просто не примут. А вот Володьку — пусть только попробуют.