Вот и отец сказал как бы между прочим, не акцентируя особого внимания:

– Диана к нам переедет на следующей неделе. У них там проблема какая-то возникла со съемной квартирой, и теперь жить негде.

«Ничего. За неделю найдут другую», – хотел ответить Кирилл, но быстро догадался, что его мнение никого не интересует и все давно и окончательно решено без его участия.

В конце концов если отец твердо решил жениться, Диана рано или поздно переберется к ним. Так не все ли равно, через месяц или на следующей неделе?

– Ну ладно, – произнес Кирилл смиренно.

Отец стрельнул удивленным взглядом. Он ожидал другой реакции, несколько более бурной или негативной. Но Кирилл вовремя сдержался, решился не расплескивать напрасно эмоции, хотя в душе-то было и бурно, и негативно. А с другой стороны: чем чаще он будет видеться с Дианой, особенно наедине, пока отец торчит на работе, тем, наверное, быстрее сможет поближе познакомиться с новой мачехой. И разобраться, и убедить отца в своей правоте.

И все-таки ему было не по себе, новость не держалась внутри, рвалась наружу. Хотелось сочувствия, понимания, одобрения.

Если попробовать поделиться с друзьями, то дело ограничится минутой откровенности, унылым безразличием и нежеланием обсуждать тему дальше, скрытым за вроде бы ободряющими словами типа: «Кир, да не грузись ты! Все наладится! Че ты? Прикольно даже». Только Маринка так не скажет. По крайней мере она выслушает до конца, и поддержка ее будет искренней.

Кирилл позвонил Лавренковой, попросил о встрече. Она согласилась без колебаний, сразу. Она понимала Кирилла как никто.

Маринка для него – свой парень, лучший друг. Или нет, Маринка Кириллу как сестра. Если и не родная, то двоюродная точно. Близкая родственница. И ей Кирилл выложил все без утайки о запланированной отцовой женитьбе, о новой кандидатке в мачехи, о ее скором переезде. Хотел откровенно поделиться и задуманным планом, заручиться одобрением, но тут Марина отвлеклась, обнаружив своих новых соучеников: одноклассницу и парня из параллельного. Чересчур резко переключила на них все свое внимание, и Кириллу пришлось посмотреть ради кого.

Та еще парочка! Будто сошедшая с рекламного плаката фитнес-клуба. Красота и сила.

Девчонка высокая, но не слишком, симпатичная, стройная, фигуристая. Неслабо смотрится в обтягивающих спортивных брюках. Марину пухленькой тоже не назовешь, но под кожей у нее сплошная мягкая бесформенность, которую язык не поворачивается назвать мышцами. А эта девчонка даже на взгляд вся упругая, подтянутая. Изящность ее твердая, как строительная арматура. Волосы золотистые, сияющие на солнце.

Эффектная штучка. Но Кирилла в последнее время только раздражает подобная блондинисто-длинноногая красота. А парень – стопроцентный чемпион, спортсмен до мозга костей, бесконечными тренировками и здоровым образом жизни тоже превращенного в мышцу.

Но Маринка-то, Маринка… пялится на него, как… угу, влюбленная дура.

– И давно тебе такие нравятся?

– Чего? – только и смогла выдавить из себя Лавренкова. Смутилась. – Просто они из моей новой школы. А девушка – это Катя, с которой я за одной партой сижу.

Кирилл ошеломленно хмыкнул:

– Та самая?

– Ага.

– А парень?

– Ее парень, – обреченно доложила Лавренкова. – Антон.

И двинулась в сторону своих сотоварищей по школе.

– Мариш, ты куда? – озадачился Кирилл.

– Надо же поздороваться. Мы же увидели друг друга. Что теперь, делать вид, что незнакомы?

– А подходить-то зачем? Махни издалека ручкой.

Но Маринку неудержимо влекло к блистательной парочке. Наивная душа.

– Привет! – Лавренкова радостно улыбнулась. – Катаетесь?

– Пока погода хорошая, – простодушно пояснил Антон.

Катя насмешливо скривила рот. Вроде бы и улыбнулась в ответ, но в то же время посмеялась над Маринкиным глупым вопросом. А что еще можно делать с велосипедами?

Тут из стеклянной кафешки вывалила компания мелких с аппетитно пахнущими свертками в руках.

Ребятишки устроились за одним из ярко-синих пластиковых летних столиков, все еще стоящих на аллее, зашуршали бумагой, зачавкали.

– А я последний раз на велике ездила, наверное, лет в шесть, – не вовремя ударилась в воспоминания Марина.

В присутствии красавчика Антона она поразительно глупела и терялась. И Кирилл не знал, наблюдая за ней, смеяться ему или плакать. А бессердечная Катя без стеснения издевалась:

– На трехколесном?

– Ну почему? На двух.

Добродушный, но недалекий Антон тут же предложил:

– Хочешь сейчас покататься?

– Я, наверное, разучилась.

– Так не бывает. На велосипеде если умеешь кататься, это уже навсегда.

Антон взялся за руль своего велосипеда, попытался поднять подпорку, но тут завопила мелкая девчонка, сидящая за столом:

– Антош! Я кепку в кафе забыла.

– Сейчас принесу, – откликнулся красавчик и доблестно потопал к стеклянному павильончику.

– А давай на моем, – невинно предложила Маринке Катя. – Тебе удобней будет.

– Думаешь, получится? – засомневалась Лавренкова.

– Конечно, – воодушевленно воскликнула Катя. – Раз умеешь.

Она удобно развернула свой велосипед, подставив седло Марине.

– Давай вот здесь. Тут склон небольшой, велосипед сам покатится, и легче будет.

– Мариш, может, не стоит? – вмешался Кирилл. – Чего тебя вдруг потянуло?

– Ну не знаю, – посмотрела на него Марина, в глазах просьба о поддержке. – Захотелось. Давно не каталась.

– И не надо.

Но Лавренкова уже взгромоздилась в седло, поставила одну ногу на педаль, оттолкнулась другой. Катя еще и подтолкнула ее сзади.

Марина покатилась по дорожке, сначала чуть вихляя, но потом все устойчивее, набирая скорость и что-то восторженно выкрикивая. Катя смотрела вслед с милым выражением на лице.

Уклон, конечно, был небольшой, но оканчивался крутым поворотом. Не всякий умелец удачно впишется, а уж Маринка…

И ничего уже не изменишь. Кричать вслед бесполезно, Лавренкова только напугается и упадет раньше времени. И догнать – не догонишь.

Кирилл придвинулся к Кате, произнес вроде бы равнодушно:

– Ради такого даже собственного велика не жалко.

Катя откликнулась, не глядя на собеседника:

– Жалость унижает, – вольно процитировала она советского писателя с красноречивой фамилией, а потом спросила с наигранным простодушием: – Уверен, что навернется?

Успенский ответить не успел, вмешался вернувшийся из кафешки Антон. Подошел, удивленно глянул вслед мчащейся Лавренковой.