Да, надо было многое обдумать. Она была уже почти готова пригласить девочек погостить у нее недели две или больше, но ее скупое сердце не могло выдержать даже траты на свечи, которыми это грозило. Да она скорее отрежет себе нос!

Все же лучшей местью миссис Притчард был бы брак ее племянницы с предметом чувств Оливии. Фу, что за ерунда лезет ей в голову! Молодая леди без приданого! Смешно.

Значит, следует, как она и намеревалась изначально, быстренько избавиться от этой обузы. Одна лишь мысль о том, что она не потратит ни гроша лишнего, вызвала у нее такой аппетит, что она решила повести девочек в свою любимую кофейню.

Немного позже Марджи стояла у прилавка в магазине на Милсом-стрит. Она попросила клерка развернуть перед ней несколько футов пурпурного шелка. Она держала кусок на вытянутых руках и с удовольствием представляла себе, как будет выглядеть платье, которое, как она полагала, не только очень пойдет тете, но и вызовет немало завистливых пересудов в залах для приемов.

Она выбрала самый нежный оттенок пурпура, потому что была уверена, он выгодно подчеркнет красивый изгиб и молочно-белый цвет плеч ее тети.

С тех пор как она узнала о постоянном соперничестве тети с дамами известных семейств, Марджи задумала дерзкий план. Убедившись, что их будущее зависит от горячего желания первой леди батонского общества, она поняла, что у нее есть способ помочь тете. Главной заботой любой женщины, желающей, чтобы мир вращался вокруг нее, была модная одежда. Марджи разбиралась в тканях, стилях и покрое так, как будто родилась с ножницами в руке. Всю жизнь ее увлекало и приводило в восторг швейное мастерство. Она собиралась, как только Дафна будет пристроена, открыть свой магазин и стать модисткой, лучше всего в этом очаровательном маленьком домике на Юнион-стрит. Но теперь, столкнувшись с мрачной перспективой расставания с домом тети всего лишь через два дня, она направила все свои усилия на то, чтобы доказать миссис Вэнстроу, какую она готова совершить ошибку. Марджи сошьет ей такое платье, что миссис Притчард умрет от зависти. Хотя, пожалуй, это перебор. Кто же тогда оценит головной убор, который Марджи сделает специально к этому туалету?

— Лучшей ткани вы не найдете нигде в Бате, — сказал ей клерк, произнося слова несколько в нос (довольно длинный).

Марджи посмотрела на него и резонно заметила:

— Вы ошибаетесь, милейший. Посмотрите, здесь порваны уток и основа. — Клерк стал внимательно рассматривать ткань в указанном месте. Когда он увидел подтверждение ее слов, его щеки слегка порозовели.

— Это почти незаметно, — осторожно произнес он.

— Вот как? — спросила Марджи. — Может, для вас это не имеет значения, но лично я плохо представляю, как над этой тканью станет работать моя швея. Все же, если немного подрезать в разумных пределах и обшить золотой тесьмой… — она замолчала, поджала губы, подняла бровь, как будто внимательно обдумывала, что можно сделать, и наконец сказала:

— Я возьму восемь ярдов, если вы снизите цену.

— О, но я не могу. У нас не принято…

— Очень хорошо! До свидания. — Марджи осторожно отложила ткань в сторону, взяла сумочку, продела под ее ремешок свою руку в перчатке и отвернулась от прилавка.

— Одну минутку, — забеспокоился клерк.

Прежде чем повернуться, Марджи довольно улыбнулась. В итоге она весьма удачно завершила дело, приобретя дюжину футов золотой тесьмы с кисточками, восемь ярдов шелка, три катушки ниток и белое страусиное перо. Все это обошлось ей в первоначальную цену ткани.

Она была так довольна своими покупками, что, открывая входную дверь магазина, все еще сияла улыбкой.

— Кот моей сестры выглядел так же, когда сцапал попугаев моей матери!

Марджи испуганно охнула, едва не столкнувшись у выхода с мистером Раштоном и его матерью. Она быстро пришла в себя, и хотя знала, что краснеет, кивнула Раштону и вежливо поздоровалась, спросив, как он поживает. Он тут же объявил себя счастливейшим человеком в мире. И все это только потому, что он имеет честь лицезреть, как она довольна своими приобретениями. Затем он представил Марджи своей матери.

Миссис Раштон приветливо кивнула Марджи, присевшей в реверансе. Ее удивила сердечная манера общения у столь важной дамы. Вдова улыбнулась ей и сказала:

— Вы должны простить Грегори, мисс Чалкот. Он всегда меня дразнит из-за пристрастия к безделушкам. Я пыталась отучить его от этого, но он самый упрямый из всех моих детей. Советую вам брать с меня пример и не обращать на него внимания.

— Да, мэм, полагаю, вы совершенно правы, — ответила Марджи, тайком бросив взгляд на Раштона. Она ждала, что он обидится или хотя бы смутится, но он вместо этого посмотрел на нее и сердечно улыбнулся. Эта улыбка придала необыкновенно мягкое выражение его голубым глазам и вновь заставила ее сердце отплясывать веселый шотландский танец. Интересно, подумала Марджи, как у такого пустого и неприятного человека может быть такой сердечный взгляд. Вдруг она внезапно осознала, что миссис Раштон задала ей вопрос, а она его не расслышала.

На удивление неохотно оторвав взгляд от Раштона, она посмотрела моргая на вдову и извинилась.

— Простите, вы о чем-то меня спросили?

Миссис Раштон, удивившись на долю секунды, повторила:

— Я так поняла, что миссис Вэнстроу — ваша тетя. Вы долго собираетесь гостить у нее?

— Да… то есть точно не знаю. Моя сестра и я хотим остаться в Бате, но пока не знаем, будем ли жить у тети. Она не привыкла к гостям, а мы не хотим навязываться.

Миссис Раштон внимательно посмотрела в глаза Марджи и вежливо кивнула.

— Я была знакома с вашей матерью, мисс Чалкот. Мы вместе учились в одном закрытом учебном заведении. Мне было жаль, когда она перестала приезжать на сезон в Бат и Лондон. Она была очень живым созданием, и за ней всегда ухаживали все мои знакомые джентльмены. Думаю, ваша сестра похожа на нее.

— Да. Будь они одного возраста, их принимали бы за близнецов.

— А вы, конечно, напоминаете своего дорогого отца. Мне было грустно услышать о безвременной кончине ваших родителей. Я полагала, что о вас позаботится миссис Вэнстроу, — и она вопросительно взглянула на Марджи.

Марджи почувствовала, что у нее вновь горят щеки. Сначала она не знала, что сказать, затем ответила, что считала правдой, почему-то, вопреки обыкновению, решив довериться этой едва знакомой даме.

— Я не знаю почему, но тетя и мама очень сильно поссорились, когда я была еще ребенком. Сейчас миссис Вэнстроу оказала нам гостеприимство из чувства сострадания, и я очень благодарна ей за это.

— Значит, вы гораздо терпеливее меня, дорогая, — сказала миссис Раштон с озабоченным выражением лица. — Но об этом я больше говорить не стану. Иначе я только причиню вам боль, но ничем не сумею помочь. Если вам захочется с кем-то поговорить, надеюсь, вы меня навестите. Я не встречалась с вашей сестрой, и мне очень хотелось бы познакомить вас обеих с моей дочерью. — После этого она попрощалась с Марджи.