сказать словами Б. Асафьева как о примере «переработки живых песенных интонаций в новейшие формы городской песни-романса», как о «творчестве, еще не оторванном от музыки устной традиции, в котором каждая возникающая интонация тесно связана с наличествующим в обращении запасом звучаний и — что называется — лежит на слуху у воспринимающей среды и быстро распространяется... Именно таков, — добавляет Б. Асафьев, — алябьевский „Соловей”»[22].

В «Соловье» сконцентрированы наиболее яркие и типичные черты этого своеобразного жанра русской музыкально-поэтической лирики, обусловленные национально-освободительным движением пушкинско-декабристской эпохи.

Вопросу о точной дате создания «Соловья» уделил немало внимания в своих кропотливых разысканиях Б. Штейнпресс — автор «Страниц из жизни Алябьева», посвятив этому главу и назвав ее «Хронологическая загадка». Но все версии сходны в одном: «Соловей» создан в тюрьме, во время трехгодичного заключения композитора в положении подследственного по обвинению в убийстве.

«Соловей» приобрел подлинно всенародную известность, выдержал испытание временем, не потерял силы воздействия до наших дней благодаря покоряющей лирической свежести, задушевности, взволнованности.

Премьера «Соловья» состоялась 7 января 1827 года, когда в дивертисменте московского Большого театра его спел популярный певец и композитор Павел Александрович Булахов.

Так началась поистине легендарная популярность этой песни, буквально выпорхнувшей на волю из-за тюремной решетки. Очень скоро «Соловья» запели в концертах, в обстановке домашнего музицирования в столицах и провинции. Во многих рецензиях, в обильной мемуарной, эпистолярной, художественной литературе содержатся упоминания о «Соловье» с эпитетом — «известная русская песня».

«Соловей» разнообразно аранжировался и обрабатывался. Самим Алябьевым сделано две обработки, одна — для голоса с хором и симфоническим оркестром и другая — для хора без аккомпанемента (a capella). Талантливый московский гитарист М. Т. Высоцкий переложил «Соловья» для семиструнной гитары. Подвергался «Соловей» множеству оркестровых и фортепианных переложений и обработок вплоть до использования его мотива для танцевальной музыки.

Обзор вариантов различных об работок, аранжировок «Соловья» мог бы составить предмет специального исследования. Здесь же лишь отметим столь значительные факты высокой оценки художественных достоинств произведения, как обращение к «Соловью» Глинки и Листа.

Дважды обращался к «Соловью» Глинка. В декабре 1833 года в Берлине, в период занятий с 3. Деном, он сочинил фортепианные вариации на тему алябьевской песни. Авторская дата на первой странице рукописи: «Berlin, 5 Decembre, 1833». Завершение работы над вариациями зафиксировано авторской надписью: «Соловей», Romance d'Alabieff varieé pour le Pianoforte par M. Glinka. Berlin, le 29 Decembre 1833».

В июле 1856 года снова в Берлине уже в конце жизни Глинка сделал переложение для голоса в сопровождении малого симфонического оркестра. Переложение предназначалось для певицы Валентины Бианки. Дата: «Air Russe Соловей (Rossignol) comp. A. Alabieff, instrumenté pour Madem Valentine Bianchi par Glinka, 6 Juli, Berlin, 1856».

«Это переложение,— писал Глинка, посылая партитуру Бианки,— с намерением сделано для малого оркестра: прежде всего, гораздо легче найти оркестр немногочисленный, затем романс — не бравурная ария и, следовательно, не требует такого сильного сопровождения, как сцена из оперы. Будьте любезны, прошу Вас, обратить внимание на 3-й куплет, где имеется соло флейты, которое не нанесет ни малейшего ущерба Вашему прекрасному голосу... Все ферматы сделаны так, как Вы мне их пели».

Факт двукратного обращения Глинки к «Соловью» весьма показателен как свидетельство признания высоких художественных достоинств произведения. Инструментовка алябьевского «Соловья» оказалась последней оркестровой партитурой Глинки.

Нельзя не отметить внимание, оказанное «Соловью» признанным мастером парафраз и транскрипций Ференцем Листом. Во время пребывания в Петербурге в 1842 году великий венгерский композитор заинтересовался «Соловьем» и создал блестящую фортепианную транскрипцию, вскоре же изданную русским и иностранным издательствами, быстро распространившуюся в России и за границей.

Оригинальную листовскую транскрипцию Алябьев получил от нотоиздателя М. Бернарда, находясь в коломенской ссылке. «Мне очень лестно, — писал Алябьев в ответном письме Бернарду, — что мой романс мог заинтересовать столь знаменитого автора, как г-н Лист; музыка этой транскрипции восхитительна».

Начало зарубежной популярности «Соловья» положила прославленная певица, гордость немецкой оперной сцены, участница первого исполнения Девятой симфонии Бетховена Генриетта Зонтаг. Во время первого приезда в Россию в 1830 году она услыхала «Соловья» в одном домашнем концерте, быстро усвоила и с блеском исполняла, присочинив к мелодии свои колоратурные вариации.

Знаменитая песня Алябьева проникла и на оперную сцену. Сделалось своеобразной традицией исполнение «Соловья» вставным номером в опере Россини «Севильский цирюльник» в сцене урока пения. «Соловья» пела прославленная Виардо-Гарсия и знаменитая Аделина Патти. У себя на родине Зонтаг была прозвана «die deutsche Nachtigall» («германский соловей»).

В дни традиционных моцартовских торжеств в Зальцбурге уже в начале XX столетия «Соловей» вошел в программу концертов наряду с произведениями Моцарта, Бетховена, Шопена, Баха, Шуберта. Неизменно в репертуаре скрипачей фигурирует талантливая фантазия Вьетана на тему алябьевского «Соловья».

С «Соловьем» Алябьева связаны воспоминания детских лет П. И. Чайковского, на всю жизнь сохранившего любовь к этой чудесной песне. В год смерти Алябьева (1851), когда Чайковскому шел одиннадцатый год, он писал родным из Петербурга: «Недавно я играл в училище на рояле. Я начал играть «Соловья» и вспомнил, как играл эту пьесу раньше. Ужасная грусть овладела мною: то я вспомнил, как играл ее в Алапаевске вечером и вы слушали, то как играл ее четыре года назад в Петербурге с моим учителем г-ном Филипповым, вспомнил, что это всегда была наша любимая вещь»[23].

А. А. Дельвиг

Но и в годы зрелости великий композитор сохранил любовное отношение к «Соловью». В 1877 году Чайковский писал: «Иногда в музыке нравится что-то совсем неуловимое и не поддающееся критическому анализу. Я не могу без слез слышать «Соловья» Алябьева!!! А по отзыву авторитетов, это верх пошлости».

М. И. Глинка

В стихотворении Дельвига 28 строк. Алябьев полностью приводит их в оригинальном варианте. По установившейся концертно-исполнительской практике поется обычно одна строфа, в которой заключено печальное повествование о покинутой молодой женщине, ее горестный вопрос, обращенный к соловью:

Соловей мой, соловей,

Голосистый соловей,

Ты куда, куда летишь,

Где всю ночку пропоешь?

«Соловей» Дельвига — Алябьева открывает собой своеобразный автобиографический цикл, музыкальную трилогию, продолжающую и развивающую тему «Соловья», символизирующего образ неволи, разлуки. Перед самой отправкой в ссылку Алябьев написал романс «Прощание с соловьем». Существует версия, по которой авторство текста приписывается Дельвигу. Версия эта ведет свое начало от рассказа, опубликованного в «С.-Петербургских ведомостях» 4 февраля 1877 года под псевдонимом «Петербургский старожил»: «Накануне отправления в дальний путь