Игорь помотал головой.

— Обедал недавно, — соврал, зная, что сейчас ему в горло кусок не полезет.

— Хорошо. Иди к дочке.

Она ушла, уже не пряча улыбку, полную удовлетворения, что вызвало у Игоря предположение, которое ему совершенно не понравилось.

Преодолев расстояние до своей комнаты в три больших шага, Харламов распахнул дверь и застыл на пороге от открывшейся ему картины.

— Тихонечко! — попросила, улыбаясь, Вероника, которая сидела на его постели и держала на руках Соню.

Но не только это удивило Игоря, он ведь вполне ожидал такого исхода, когда Ника поделилась с ним мыслями о переезде к его родителям. А то, что она, как ни в чем не бывало, кормила Софию грудью.

И как будто не было ее желания избавиться от ребенка, которого она готова была «подарить» Саше… Как будто все прошло по сценарию, который в данный момент достиг кульминации и готов был завершиться хэппи-эндом. Вот только Харламов уже знал: для него в конце счастье не наступит при любом исходе.

И это тоже была его заслуженная кара.

5.3

Немного «отвиснув», Игорь подошел к шкафу, что занимал собой едва ли не четверть комнаты, вытащил оттуда спортивную сумку и начал кидать туда все свои немногочисленные вещи, которые прихватил, когда уезжал из родного дома.

Дома, который они с Сашей делили на двоих. Дома, который был приветливым и уютным благодаря женщине, с которой он обошелся очень несправедливо и гадко. И даже если бы в этом жилище, полном света и тепла, никогда бы не зазвучал топот детских ножек, для Игоря не было бы места желаннее. Как показала практика — ребенок от нелюбимой не вызывал в нем никаких чувств. А с любимой можно было обойтись и без наследников, наслаждаясь лишь обществом друг друга.

— Ты куда? — обеспокоилась Вероника.

Она ловко, как будто всю жизнь только и делала, что управлялась с младенцами, поднялась и переложила Соню в люльку. Подошла к Харламову, который осматривался в поисках забытого.

— Я же сказал, что буду снимать себе комнату, — повторил он то, что Ника знала и без него.

— Да Игорь! Ну что ты бегаешь от меня, как от огня? — воскликнула мать Софии, не особо переживая за то, что дочь может проснуться и поднять крик.

— Я все тебе объяснил! — рявкнул он, вешая на плечо сумку. — Не хочу тебя в своей жизни ни в каком качестве, поняла?

Не став слушать то, что Ника, судя по лицу, уже готовилась ему сказать, Игорь вышел из комнаты и тут же наткнулся на мать. Весь ее вид выражал искреннее возмущение, от которого у Харламова внутри появилось лишь одно желание: сопротивляться всему, что бы она ни придумала.

— Сын, останься, нам с тобой нужно поговорить! — перейдя на громкость выше среднего, заявила мама.

И плевать ей было на то, что в соседней комнате спит ребенок.

— Позже, — отмахнулся от нее Игорь, пройдя в прихожую, чтобы натянуть кроссовки.

— Что значит, позже? Ты что — убегаешь от ответственности? Никто не заставлял тебя огуливать эту бедную девочку!

Огуливать! Что вообще за слово, от которого захотелось запрокинуть голову и проржаться?

— Ребенок — с мамой! Мамы и папы часто живут по отдельности друг от друга, — ответил он, сдержав нервный смех, который рвался наружу от эпитетов матери. — Я не люблю Нику и никогда она мне не будет нужна, как женщина. Если вы без меня приняли решение, что она будет жить здесь с Софией — я только целиком и полностью за! Денег давать буду, но на этом все!

Он собрался выйти из квартиры и пока отправиться в часть, но мама схватила его за руку, да с такой силой, что причинила боль.

— Перестань так себя вести! Я не так тебя воспитывала! Хватит уже цепляться за эту свою бесплодную! — выкрикнула она, а этим словам начало вторить хныканье проснувшейся Софии.

— Лизавета, хватит!

Громовой окрик отца раздался так неожиданно, что вздрогнули и мама, и сам Игорь. Отец появился в прихожей и выглядел при этом так, что Харламов понял — не миновать грозы. Во всю эту ситуацию Леонтий Михалыч не лез, и у Игоря возникло ощущение, что он на стороне матери. По крайней мере, до сего момента он делал все, что она говорила, а с сыном события обсуждал лишь опосредованно. И вот оказалось, что мать успела допечь еще и его.

— Не лезь туда, куда не требуется! — рявкнул он, на что мама взвилась:

— Тебе могу сказать то же самое! Мы разберемся сами!

Игорь открыл замок и, взявшись за ручку, распахнул дверь.

— Что здесь творится? Вы хоть о ребенке подумали?! — потребовала ответа вышедшая из комнаты Ника, которая держала на руках дочь, буквально разрывающуюся от плача.

Харламов счел, что наступил тот самый момент, когда ему лучше будет свалить. Что он и сделал, быстро покинув квартиру и буквально сбежав в сторону черной лестнице. Когда мчался вниз, к свободе, ему казалось, что за ним гонятся все обитатели родительской квартиры. И в себя прийти смог лишь тогда, когда сел за руль машины и, сорвав ее с места, помчался куда глаза глядят.

* * *

Я сидела в кабинете и смотрела в экран компьютера невидящим взглядом. Сосредоточиться на работе не получалось. Создавалось ощущение, что мозг мой затуманен и обложен ватой. И заставить себя сделать хоть что-то полезное я не могла.

В моей жизни за последние несколько дней произошло лишь одно важное событие: я встретилась с Альбертом, который оказался подвижным сухим мужчиной с карими глазами и абсолютно седой шевелюрой. Он носил старомодные шляпу и костюм и выглядел так, словно прибыл ко мне прямиком из прошлого века. Но в своем деле разбирался и даже пообещал, что обязательно поможет мне выцарапать у мужа все, на что я имела полное право.

«Ребенок-не ребенок, какая разница? — сказал он, пожав плечами и отпивая глоток эспрессо из крохотной чашечки. — Будем воевать за то, что принадлежит тебе».

— Саш! Шеф сказал, чтобы ты подготовила список документов, которые нам должен докинуть новый начальник двенадцатой, — сказала мне Надька, моя коллега, с которой мы делили на двоих кабинет. — Личное дело у тебя на столе.

Я вздохнула.

— Помню-помню, мне Лена его принесла. Она все уши прожужжала про этого парня.

Откатившись на кресле, я направилась к небольшому столику в углу, на котором стояли чайник, пара кружек и сахарница с вазочкой печенья. Сейчас немного взбодрюсь порцией кофе,