– Как насчет того, чтобы спросить, где тряпка и метла?

Он так же, как и она, говорил очень тихо, и это придало моменту неожиданную интимность.

Избавившись от краба на щеке, Эдриэнн огляделась по сторонам.

– Эти очистки повсюду, – прошептала она.

– Да. Вам придется основательно потрудиться.

Ее темные глаза заглянули ему в лицо. Он с трудом сдерживал смех, и тут ее губы растянулись в улыбке. Ее плечи приподнялись, и она попыталась не рассмеяться, но не смогла. Они оба опустились на колени и начали собирать валявшиеся повсюду ошметки. А Попс протянул им мусорное ведро.

Эдриэнн по-кошачьи растянулась на полу, опираясь на один локоть. Взгляд Уилла снова упал на ее ноги. Он заметил, что ногти на ногах были накрашены очень аккуратно, но на руках были короткими и… испачканными краской. Он обратил на это внимание уже при их первой встрече, но просто выбросил это из головы. Красивые женщины, сказал он себе, просто так не разгуливают с испачканными пальцами.

Эдриэнн поднялась, вымыла руки в раковине и снова потянулась за мылом.

– Это не поможет, – сказал Уилл, вставая рядом с ней. Он разрезал лимон и протянул ей половинку. – Попробуйте вот так.

Она улыбнулась.

– Нет, спасибо, я предпочитаю апельсины.

– Ха-ха, это не для того, чтобы есть. – Он потер куском лимона свои руки. – Лимон удаляет запах рыбы.

Ее взгляд упал ему на грудь.

– А на футболке это тоже сработает?

Она протянула руку и сняла с его футболки кусок крабового мяса.

– Надеюсь, – ответил Уилл и заметил, что снова улыбается.

Ему нравилось, как она оглядывала его. Значит, она здесь не для того, чтобы использовать рассказы его деда для статьи или дипломной работы. Она здесь просто для того, чтобы отдать Попсу что-то, принадлежавшее ему. И это меняло дело.

В течение всего ужина он не мог удержаться и постоянно посматривал на эту неуклюжую женщину с горящими глазами. Ему казалось, что она знает его деда так же хорошо, как и он сам.

– Расскажите мне о себе, Эдриэнн, – сказал Уильям, посыпая перцем салат.

Они мирно беседовали – до этого момента. Эдриэнн никогда не любила говорить о себе. А после развода ей это нравилось еще меньше…

– Я переехала сюда из Чикаго, – медленно начала она. – Я всегда хотела жить на берегу моря во Флориде, так что в феврале начала подыскивать себе дом.

Четырнадцатого февраля, если быть точной. В день, когда их развод вступил в силу. С Днем святого Валентина!

– У вас в Чикаго была серьезная работа?

Она посмотрела на мистера Брайанта-старшего, потом на младшего. Уилл поначалу казался таким неприступным, но это ощущение покинуло ее благодаря летающим по воздуху очисткам от крабов и натиранию рук лимоном.

– Нет, – сказала она. – Никакой серьезной работы у меня не было.

Глядя на сидевших рядом мужчин, она могла уловить семейное сходство, хотя различие было существенным. Глаза Уильяма были светло-голубыми, цвета бледного летнего неба или мягких пушистых одеял для младенцев. А у Уилла глаза были ярко-зелеными и могли темнеть в зависимости от его настроения. Волосы Уильяма были белыми, похожими на пышную гриву. А Уилл был темноволосым, и несколько непослушных прядей лежали волнами, грозя нарушить строгую стрижку делового человека. Гель для волос удерживал их на месте, но на мгновение Эдриэнн захотелось увидеть, какими они были бы без геля в ветреную погоду.

– Так почему вы переехали сюда? – спросил Уильям, кладя вилку на тарелку.

Она тоже положила вилку, не желая объяснять, что привело ее сюда. Ни сейчас, ни когда-либо еще. В этот вечер звездой была не она. Звездой был Уильям. Но когда она подняла глаза, ласковый взгляд Уилла словно приковал ее к нему. Зеленый цвет стал мягче. Уилл словно уговаривал ее продолжать. Внезапно ей захотелось все объяснить.

– Я развелась месяц назад. Я никогда не хотела жить в Чикаго, но муж учился там в ординатуре. Мы познакомились, когда он был студентом медицинского института, и поженились еще до того, как он его окончил. Он обещал, что после окончания института мы переедем во Флориду, но на самом деле не имел такого намерения. Он принял решение, вот и все.

Оба мужчины смотрели на нее с участием.

– Как долго вы были замужем? – спросил Попс.

Уилл бросил на него быстрый взгляд.

– Может быть, ей не хочется говорить об этом, Попс.

Эдриэнн покачала головой.

– Нет, все в порядке. – Удивительно, но она чувствовала себя в безопасности, сидя между мужчинами, которых едва знала. – Пять лет, почти шесть.

Попс провел рукой по лицу, потом поставил локти на стол, переплел пальцы и опустил на них подбородок, слегка наклонившись к ней.

– Мне очень жаль, мисс Эдриэнн. Любовь – вещь непредсказуемая. Это и красота, и трагедия.

Эдриэнн задумалась, потом кивнула.

– Попс, твои слова похожи на надписи на открытках.

Серьезное настроение, царившее в кухне, растаяло. Уилл посмотрел на нее с виноватой улыбкой.

Эдриэнн улыбнулась в ответ. И на самом деле, разве она не была в долгу у Уильяма? Она вошла в его жизнь без его согласия и одобрения.

– Мой муж изменял мне. Это стало последней соломинкой. Так что я начала присматривать себе дом, требующий ремонта, здесь, на побережье залива.

– Это хорошо, – сказал Уильям, поднимаясь из-за стола. – Как продвигается ремонт?

– Учитывая, что я ни разу в жизни этого не делала, я бы сказала, что неплохо. – Она заметила, что Уилл продолжает смотреть на нее. – До прошлой недели.

Уильям вытащил из духовки сковороду с фруктовым пирогом и обернулся.

– А что случилось неделю назад?

– Я нашла ваши письма.

До нее донесся аромат свежевыпеченного теста и фруктов. И хотя она уже объелась, у нее потекли слюнки.

Попс поставил сковороду на плиту.

– Мои письма настолько отвлекли вас?

Она кивнула.

– Боюсь, что так.

– Может быть, мне лучше забрать их у вас, или вы никогда не закончите ваш ремонт.

Уилл притих.

– Я даже не помню, что я там писал. Сесть за стол и написать письмо было для большинства из нас способом убежать от действительности. Как небольшой отдых от царящего вокруг сумасшествия. – Он снова сел за стол и погрузился в воспоминания. – Когда мне приходилось тяжело, у меня было только два выбора – написать письмо Грейси или прочитать письмо от Грейси.

Он протянул руку и взял фото со стола. Пальцем он провел по оторванному краю. Его брови немного сдвинулись, и между ними образовалась небольшая складка. Он рассматривал неровный край и то место, где раньше композицию завершала Грейси.