Сам он, как назло, не приглашает и не напрашивается. Доводит до дверей и, дождавшись, когда зайду в квартиру, ещё раз благодарит за ужин.

Я старательно держу лицо и натянуто улыбаюсь, но по ощущениям моя улыбка сползает в обратную сторону. Во рту так горько, словно бабушка накормила нелюбимой репой. «Поцелуй же меня», умоляюще транслирую глазами своё послание. «Пожалуйста, поделись ещё раз теплом своих губ». Сейчас мне жизненно важно им отогреться.

Не знаю, есть ли вероятность, что Тимур умеет читать мысли. Или на самом деле я не замечаю, как озвучиваю их вслух? Но когда я уже готова закрыть дверь и по-детски расплакаться, парень уверенно переступает порог квартиры и в одно движение притягивает к себе.

Без промедлений он обнимает мои губы своими, а руками крепко удерживает талию. Будто чувствует, что сила земного тяготения перестаёт на меня действовать и без его поддержки я вот-вот упаду.

Потому что этот поцелуй именно такой. От которого подкашиваются колени и теряется рассудок. Он стирает всё, что было до него. Вытравливает из головы немногочисленные образы парней, которые когда-то целовали.

Умелые прикосновения горячих губ запускают внутри тебя какой-то механизм. И ты не контролируешь, насколько жадно сама впиваешься в мягкие губы. Как полностью отдаешь свой язык в его власть. Как зарываешься руками в густые волосы. Как млеешь от нахлынувшего удовольствия. Как не дышишь. Ведь больше нет такой потребности. Сейчас самая необходимая на свете вещь — это мужские губы, так отчаянно изучающие твои.

Однако сделать бессмысленный вдох всё-таки нужно. И разорвать связь с другим измерением, в которое унёс такой жаркий поцелуй, приходится.

Я готова просить его остаться. К чёрту правильность и мораль. Я хочу всё то неправильное, что сейчас в моей голове. И плевать, что мы знакомы всего неделю. Как оказалось, уверенность в человеке не измеряется количеством времени, проведённым вместе. А если долго ждать подходящего момента, он может и не настать.

Но реальность хлёстко бьёт по щекам и приводит в чувства. Выбрасывает из живой фантазии, в которой мы зашли гораздо дальше порога моей квартиры и этого поцелуя. Тимур будто опять читает мои мысли и спешит объясниться.

— Даша, я не смогу дать тебе всего, что ты заслуживаешь, — обреченно говорит он, упираясь в мой лоб своим. — Прости, но я не тот парень, который тебе нужен.

Из-за бешеного стука своего сердца я не сразу могу разобрать его слова. Медленно распахиваю глаза. На повторе воспроизвожу в голове только что услышанное. Отстраняюсь. Делаю шаг назад. Хочется тут же прильнуть к горячему мужскому телу обратно, но я не могу. Чувствую, что сейчас между нами расстояние не полметра, а десятки тысяч километров.

Будто парой фраз Тимур нарисовал рядом с собой белый круг. Тот, который чертят с целью защиты от всякой нечисти. И как бы мне не хотелось, я не могу сквозь него прорваться.

«Почему ты решаешь за меня?» — спрашиваю уже у закрытой двери.

Глядя на коричневое полотно меня накрывает волной отчаяния. Слёзы катятся по щекам с такой невероятной силой, что приходиться непрерывно смахивать их руками, как дворниками. Я знаю, что больше его не увижу. И от этих мыслей хочется реветь сильнее. Тимур не расщедрится на ещё одну встречу, ведь уже всё для себя решил.

Хочется выбежать следом и узнать, что со мной не так?

«Всегда помни, что ты удивительная» эхом отдаётся в пустой квартире.

Всматриваюсь в отражение зеркального шкафа, пытаясь понять, в каком месте я удивительная и насколько? Настолько, что один еле выдержал три месяца, а второй сбежал после первого же поцелуя?

Достав из серванта свою детскую фотографию, долго вожу пальцем по улыбающейся довольной физиономии. Мне десять. Прекрасно помню тот день. Наверное, сотые по счету соревнования и очередная медаль, добытая усердным трудом. Но радуюсь я совсем не ей.

Мой партнёр по танцам, Ваня Воржев, вытащил в игровом автомате маленького плюшевого медвежонка и подарил его мне. Только вместо слов благодарности я рассмеялась и сказала, что медведь похож на него, и я назову игрушку Ваней. После того дня Воржев бросил танцы.

Мне поставили нового партнёра, но с ним отношения ладились плохо. Вместо первых мест мы стали получать третьи. И через два года я тоже завязала с любимым хобби.

Не выдержала давления со стороны мамы, которая напирала каждый день. Я непременно должна была быть лучшей. Ведь хвастаться подругам, что твоя дочь заняла не первое место, не так приятно. На соревнованиях она появлялась всё реже, а слова поддержки включали в себя лишь упрёки. «Плохо стараешься». «Могла бы и лучше». «Увеличь количество тренировок». Без медалей и кубков я стала для неё пустым местом.

В двенадцать лет осознать, что мама любит тебя лишь за твои успехи — не самое приятное. Но зато с тех пор я стала контролировать каждое своё слово, сказанное в адрес другого человека.

Мы не имеем права высмеивать и словесно обижать людей. Особенно тех, кто испытывает к нам искреннюю симпатию.

Глава 21

На последующие три дня я превращаюсь в рака-отшельника. Закрываюсь от мира и ухожу мыслями в себя. Прячусь в своей раковине, анализируя произошедшее. Разбираю по полочкам: знакомство с Тимуром, мою нелюбовь к нему, его помощь, наши три дальнейшие встречи и поцелуй. В каком из этих звеньев желание его придушить сменилось на острое желание ощущать вкус его поцелуев? В какой момент появилась зависимость от тёмного взгляда, который постоянно держит тебя на прицеле?

Так же, как могу чувствовать голод или жажду, я чётко почувствовала, что моя возникшая к Тимуру симпатия взаимна. Тогда почему, даже не попробовав, он выстроил невидимый барьер? Отгородился колючей проволокой в виде слов, что совсем мне не пара.

Этот вопрос надоедливой мухой летает из стороны в сторону. Жужжит так, что громкая музыка не способна его заглушить.

Как отправить мысли про Тимура в блок? Ведь они отодвинули измену Ромы и предательство Ани на второй план. А мне сейчас стоит думать, куда двигаться дальше, а не про привлекательного мужчину.

Бабушка всегда говорит: «Если кажется, что не знаешь куда идти — остановись и оглянись по сторонам».

В стремлении угнаться за лучшей жизнью мы так привыкли к вечной беготне, что совсем разучились замедляться. Даже когда колет в боку, мы бежим из последних сил. Куда? Зачем? Даже чувствуя, что вот-вот выдохнемся, упадём, мы всё равно боимся замедлить бег.

Как часто мы позволяем себе насладиться магией утра?