– Ну что, пошли? Нас ждет Роберт Смит… если мы хотим занять лучшие места.

Слышу собственный голос:

– Вы уверены, что мне удастся войти?

– Абсолютно уверен! Если кто-нибудь из «Кью» повредит руку, я – первый кандидат на подмену… поэтому они ни в чем не могут мне отказать.

– А я думала, вы всего лишь таскаете за ними гитары.

– Ну-у-у… это я так, чтобы не выглядеть хвастуном… С виду не скажешь, но вообще-то я сверхталантливый музыкант!

Да, мне кажется, мой гитарист совершенно неотразим, когда пытается пустить пыль в глаза, чтобы его приняли всерьез. И я решаю подыграть ему, поймав на слове:

– Да, похоже…

– Похоже – на что?

– Похоже, вы действительно прекрасный гитарист. Может, даже сверходаренный, но утверждать наверняка не берусь – ничего не смыслю в музыке. Однако справляетесь вы неплохо.

И я восхищенно взмахиваю ресницами, изображая фанатку. Ил ухмыляется, сдерживая притворный вздох.

– Нехорошо насмехаться над бедным малым!

– Никакой насмешки. Мне было ужасно приятно вас слушать – в Руасси, у выхода М.

Ил поправляет кепку и встает, оттолкнув стул. Слишком резко.

– Ладно, нам пора…

Следую за ним. Мы проходим под пауком. Илиан бросает последний взгляд на афиши концертов, состоявшихся в стенах «Фуф», – «Садден Импакт», «Скейт Джем», «Крю Баттл», «Смиф-н-Вессан». И черно-белые граффити за лестницей: десятки лиц с выпученными глазами – не то люди, не то чудовища.

– На самом деле, – признается Илиан, – мне очень стыдно, что я пригласил вас сюда. Я не панк, не рокер, не исполняю ни электро, ни техно… Всего лишь сочиняю кое-что в стиле старинных, давно немодных баллад…

Смотрю на него. Мне ужасно нравится эта его манера – говорить только шутливым или извиняющимся тоном. Переходим улицу Сент-Катрин. Вот он, «Метрополис», напротив, в нескольких метрах. Я останавливаюсь прямо посреди безлюдной улицы, перед чередой бутиков и ресторанов совсем с другим декором, это дорогущие заведения современного, шикарного Монреаля. Мне все меньше и меньше хочется бороться с опьяняющими волнами эйфории. И я шепчу на ухо моему робкому гитаристу:

– Обожаю старинные немодные баллады.

* * *

– Бейдж есть? – спрашивает человек с сильным квебекским акцентом.

– Да-да.

Илиан долго роется в карманах и наконец извлекает потертую пластиковую карточку. Человек бдительно рассматривает ее. На вид ему лет сорок, густая борода, залысины на лбу и мощная фигура, сразу ясно: такой не пропустит внутрь никого и ничего, даже две вращающиеся створки турникета. Он долго вытирает влажный лоб полой вылезшей из брюк рубашки, словно хочет похвастаться внушительными выпуклостями своего живота. Кажется, сейчас попросит их пощупать: «Хочешь, проверь: они настоящие!»

– Окей, проходи. А это еще кто?

– Подружка, – бодро заявляет Илиан. – Она фанатка «Кью». Пускай постоит за кулисами. Ручаюсь, она шуметь не будет!

– Ну да, а после концерта ты ее поимеешь, эту куколку, – гогочет охранник. – Знаешь, если я буду пропускать всех красоток…

Я закатываю глаза, потом смотрю на Илиана. Он так растерян, что хочется его обнять и утешить. Шагнув вперед, я откидываю свою знаменитую прядь и устремляю на охранника честный взгляд:

– Это не то, что вы думаете, мсье, я не просто его сопровождаю. И мне плевать на «Кью», я не запла́чу, если вы меня не впустите. Но перед тем как уйти, хочу кое-что сказать: гитарист, который стоит перед вами, гений! Я не понимаю, почему он всего лишь дублер… Вот если бы вы взяли да подсказали Роберту, чтобы он поставил его на сцене главным!..

Багровый от смущения Илиан смотрит на барабаны за спиной охранника, словно выбирает какой-нибудь побольше, в котором можно спрятаться.

– А я думаю, парень просто-напросто заморочил тебе голову, – ухмыляется охранник. – Он же всего лишь таскает за ними гитары. И в лучшем случае, если будет вести себя хорошо, ему разрешат их настраивать.

Я умоляюще смотрю на него, он наконец-то улыбается и уступает:

– Вот напасть-то! Вы оба мне действуете на нервы, ты и он! Скажите спасибо, что я такой сердобольный, не выношу вида несчастных влюбленных. – И протягивает мне потную руку: – Лавалье. Улисс Лавалье, организатор этого концерта. И не смейте шутить над моим именем, на самом деле меня окрестили иначе, но настоящее еще хуже. Ну так как – впустить вас, что ли…

Я переглядываюсь с Илианом, а Улисс отдувается – шумно, как продырявленный воздушный шар, только живот ни на йоту не теряет в объеме. Он смотрит на кепку Илиана:

– Ладно уж, проходите, ребятки… Давай, парень, веди свою красотку и сидите в уголке тихо, как мышки. Запомните: я над вами сжалился только потому, что давно не видел таких пылких влюбленных. Так что не разочаруйте меня, занимайтесь любовью поусерднее, женитесь и заведите кучу детишек!

Я чмокаю Улисса в щеку и обещаю:

– Вы будете крестным отцом нашего первенца!

Входим в зал.

Концерт начнется через час, но персонал уже вовсю суетится на сцене. Через какое-то время приходит Улисс, чтобы выпить с нами пива. Оказывается, он и в самом деле импресарио, а никакой не охранник, и уже заработал кое-какую репутацию – открыл офис в Лос-Анджелесе и собирается открывать второй, в Брюсселе. Илиан, набравшись храбрости, признается, что ищет работу в музыкальном мире: он сам немного играет и согласен на все что угодно, в любом месте планеты, лишь бы ему позволили держать в руках гитару.

* * *

Потом свет в зале гаснет. На сцене, в нескольких метрах от меня, возникает белый призрак, силуэт, напоминающий Эдварда Руки-Ножницы. Потом рядом с ним появляются другие призраки, они выстраиваются в один ряд – три гитары и электроклавесин.

Внезапно всех охватывает вихрь безумия.

Зал вскакивает в едином порыве.

Публика беснуется.

In Between Days…[34]

Песни следуют одна за другой. Певец, бас-гитарист, ударник, клавишник, второй гитарист почти не двигаются, это танец на месте, однако чудится, будто безумный смерч подхватил и кружит весь зал.

Я никогда еще не испытывала такого экстаза!

Неужели все дело в концерте?!

В том, что все вывернулось наизнанку? Встало с ног на голову?!

Или так действует близкое соседство с музыкантами – я ведь могу дотронуться до их насквозь пропотевших рубашек!

Неужели это глаза Илиана зачарованно следят за пальцами, мечущимися по шести струнам бас-гитары?