куски.»

— Ладно. — Не стал я ничего говорить.

— Ладно? — Отчего-то обеспокоилась Анна Викторовна.

— Спасибо. Позаботились. Я, наверное, был не в себе. Усталость, жизненная неустроенность. — Повинился я, надеюсь, искренне. — Если я тут надолго, можно мне телевизор? Обожаю, знаете ли, отечественную эстраду.

— Говорю же, удалось замять. Не бесплатно. Будешь теперь семь подписей в месяц собирать.

— Ах, семь, — дожевал я шоколадку.

— «Хранение и применение». А чего ты хотел? Что можешь вламываться вот так, бить всех, и тебя по голове погладят?

— Я тут понял, что мне, знаете ли, нехорошо, — смял я обертку и прилег обратно.

А будут сомневаться в моей недееспособности — я врачам в деталях визит незнакомца обрисую.

Вот кстати… Психбольница — визит. Визит — психбольница…

«Нет ли тут прямой связи?» — обеспокоился я и осмотрел руки на предмет отметок от новых уколов.

Ладно, с «татушкой» ерунда — она вещь хоть и пакостная, и подцепить «пакет» чужого знания действительно можно — но это надо сразу перецеплять от человека к человеку, пока бес все не переварил и не сделал частью себя.

Но уколы по прибытию в данное заведение могли ставить всякие. В том числе такие, от которых происходят визиты из дальнего зарубежья…

Вроде — новых уколов нет. А вроде — и Светиного укола хватить могло.

Как отличить реальность от выдумки? В реальности будет то, чего точно не знаешь, с чем никогда не встречался. А что я точно не знал? Разве что — как пахнут Мальдивы…

Я откинулся головой на подушку и задумчиво смотрел в потолок.

— Михаил…

— Анна Викторовна, срочно обеспечьте мне перелет на Мальдивы.

— Михаил, ты охренел?

— Мне необходимо проверить теорию. — Повернул я к ней лицо. — Недавно сверху упал рояль, но мимо. А звука, чтоб прям в дребезги — не было. Желаю знать, был ли рояль.

— Миша, — прикусила она нижнюю губу. — Одевайся и поехали. Покажу тебя нашему доктору.

— Я ему заведомо не доверяю. Этот беспринципный тип скажет, что я здоров и пригоден к продолжению службы. — Вновь посмотрел я на потолок. — А я болею.

— Чем ты болеешь⁈

— Осенняя хандра, Анна Викторовна. Меня стала раздражать цифра семь, понимаете? — Успел я до очередного ее возгласа. — А ведь раньше я ее любил.

— «Ношение и применение», Миша.

— Телефон дайте, — выдвинул я левую руку из-под одеяла.

— Телефон в кредите. Разобьешь — убью.

— Да я ж не Сара Коннор с электроникой воевать… — Набрал я сайт клиники с результатами анализов, вбил логин и контрольные цифры, открыл документ и…

Обычный бланк результатов. Результаты исследований — нормы и фактические результаты. Все в допуске, все отрицательно. Никаких призывов срочно связаться.

Интересно…

— И что? Никуда звонить не будешь? — С сомнением взяла она телефон обратно.

— Кому? Зачем?

— К родным. Чтобы одежду привезли и еду. Я ведь уйду сейчас, раз болеешь.

— Всего наилучшего.

Анна Викторовна равнодушно пожала плечами, забрала пакет и встала возле приоткрытой двери.

— Миша, ты серьезно? Тут уколы делают.

Да плевать — сбегу. Добровольно подписываться на семь дел в месяц — к демонам такое.

— Торопиться не надо. Важно вернуть обществу полноценного гражданина!

— Последний шанс, — пригрозила она. — Загремишь на десять дней, врачебную комиссию и поедешь домой с отметкой психа.

— О, будет вторая…

— Да не смогла я выбить другие условия! Выпрашивать еще пришлось, понимаешь⁈

— Что у вас там стряслось, что такая красивая и умная женщина вынуждена тратить нервы на психа? — Повернулся я на бок и обпер голову о ладонь. — Если это личная симпатия, то я под одеялом совсем голый.

— Ноутбук тот, с места происшествия, — вспыхнув взглядом, недовольно произнесла она. — В ломбарде обнаружили.

— Мне т-ща майора лично поздравить надо? — Не понял я.

— Ах, ты же не знаешь… Теперь этот ноутбук — моя проблема. По мне тут Павел Саныч при начальстве оттоптался. Говорит, не ведем профилактическую работу, не выявляем, не пресекаем. Студентки из-за нас пентаграммы на полу рисуют. Гладенько так излагал, будто подсказал кто. — И смотрит на меня с неким сомнением.

Тут главное не переборщить с честным взглядом в ответ.

— Пентаграмма — это ж не причина, а следствие глубокой социальной неустроенности! — Откинулся я на подушку и заложил руки за голову, вдохновенно устремившись взглядом в потолок. — Иначе стал бы кто жизнью торговать?

— Ладно, в самом деле, что это я. — зашуршала подполковник пакетом у двери. — Похоже, действительно болеешь. Поправляйся.

— Так и что там с ноутбуком? — Резко сел я на постели. — Есть что интересное?

Уловил скептический взгляд и достойно его выдержал.

— Вся информация удалена. — Все-таки задержалась Анна Викторовна.

— Так это вам любой студент восстановит. Например, я. В более комфортных условиях, разумеется — тут даже розеток нет.

— Серую пыль вместо жесткого диска — тоже?

— Не, с таким — это вам к демонам познания…

— С ума сошел⁈ Там одна квота на квартал.

«О, значит, демоны познания все-таки существуют… Но Мальдивы — надежнее».

— Приемщик ломбарда уверяет, что ноутбук работал. — Продолжила шеф. — Никаких подозрительных звуков он не слышал, ночью сигнализация не срабатывала.

— Так от меня что нужно? — Цокнул я, прикидывая варианты.

Чертовщина какая-то. И по всей видимости «чертовщина» — наша.

— Надо еще раз съездить на квартиру и посмотреть.

— Четыре подписи в месяц.

Шеф чуть не задохнулась от возмущения, но удержалась от крепких слов. Только голос стал строже.

— Семь!.. Но одну ставлю автоматом. — Это я на постель лег и отвернулся. — Нельзя, нельзя бить людей! Девочек перепугал, посуду разбил!

«А вот и чашка со снотворным».

— Вы сами-то на выезде были? Когда меня-буйного кантовали?

— Коллега был, он вечерами дежурит.

«Выяснить имя коллеги».

— А мое мнение вас вообще интересует? Что именно там произошло? — Оглянулся я на нее.

Анна Викторовна привалилась спиной к стене:

— Да мне уж рассказали. Говорят, ты искренне верил, что у тебя хотят выпить всю кровь. Кричал, вампирами обзывался. Одну девочку кровью облил.

— Не было там вампиров!

— А что было?

— Да… Не важно, — усилием воли заставил я замять тему. — Не было и не было.

Сам, все сам. Стану настаивать — запретят вообще приближаться к медцентру.

— Идешь на поправку, — прокомментировала она. — Давай собирайся, — смягчился ее голос. — Пока врачи не узнали, как ты человеку в метро ножом кусок кожи с шеи резал. Будешь в смирительной рубашке пузыри в потолок пускать.

— Добрейшей души вы человек, — искренне признался я, ложась на спину. — Есть у вас талант к любому ключик подыскать. Природное обаяние, я бы сказал.

— А будешь паясничать, прокурор узнает про книжку на твоей кровати в общаге. И тогда психушка будет тюремной.

— Что ж