одного актера, сам играет, даже есть фильм, но, говорят, на сцене это лучше. Он там два часа один на один со зрителем. Мои друзья видели, говорят — потрясающе. Обещали достать и перевести. Это пока только планы и мысли. А в ближайшее время будем ставить «Пугачёва» Есенина, я буду играть Хлопушу, а Николай Губенко (он вернулся) Пугачёва. Любимов придумал очень любопытно, и роль у меня самая лучшая, только давай! Репетируем композицию «Маяковский». Это о нем и его стихах, и сами стихи, костяк: поэма «Облако в штанах», Маяковского играют шесть человек, хор подонков, ангелы. Сцена в виде бильярдного стола, но это все я сумбурно. Приедешь — увидишь.

Вот и все о своих делах в театре.

Закончил я фильм «Я родом из детства». Там у меня небольшая, но очень хорошая роль. Впервые не стыдно. Да! Васёчек! Умоляю тебя — не ходи смотреть фильм «Стряпуха». Посмотрел уже? Напрасно. Если нет — не ходи. Я там блондин, все время с похмелья, фильм отвратительный. Правда, там есть Акимов в роли пожарника. Кстати, у Акимова дочка. Я его очень давно не видел, но слышал, что у него все хорошо, он, правда, в Пырьевы не метит, но все не так плохо, а Зарик захирел, заваливает экзамены, занимается прожектерством и, наверное, всю жизнь будет ходить в ассистентах режиссера где-нибудь на «Мосфильме» или того хуже, а надо бы выходить в первые ряды.

Гарик! Обязательно надо выходить в первые ряды, иначе можно всю жизнь только месить глину и никогда ничего не вылепить, хоть и знаешь, что можешь, а так и не вылепить. В связи с этим я плюнул на дурацкую щепетильность и, чтобы иметь возможность спокойно работать только в театре и там уже что-то создавать, написал песни к трем фильмам: в одном из них, вернее, в двух сам снимаюсь: «Я родом из детства» в Минске, скоро выйдет, «Саша-Сашенька» — комедь, тоже в Минске, пока только идут съемки, и «Последний жулик» — комедь, в Риге, там играет Губенко. Это, правда, все не «Тот, кто раньше с нею был», но и не гимны и дифирамбы, везде есть своя, Высоцкая червоточина, которую ты любишь и в которой весь смысл и смак. А потом, за это платят не очень, но можно не заботиться о том, что нечего жрать, не метаться по телевидениям и т.д.

Теперь главное: я помню твою просьбу про стихи, и я не совсем сука, и я разговаривал с Андреем (Вознесенским. — И.К.), и он обещал если не в «Юность», то в «Знамени» или еще в другом хорошем журнале. Он долго был в Ташкенте, и недавно я его видел, он опять сказал: «Давай!» Я, правда, теперь попаду в Москву только в августе, но и ты до этого времени все там продумаешь и высылай. Айда тоже в первые ряды! Мы тут трио образовали: Епифан, я и Ялович, тебя заочно взяли, ты будешь, будет квартет. Епифан начал писать, и очень недурно, пьесу его мы ставим в клубе. Ялович ставит. Ялович работает у Эфроса в Ленкоме, большой человек. Решили... ну это при встрече через год, это не горит, пока проводим подготовку к скачку. В Москве де Голль, хотя теперь он в Сибири, в Тбилиси — я, Люся и Епифан, в Анадыре — ты! Это прекрасно. Вся Россия в наших руках! Окружай! Разделяй и властвуй! Эк меня занесло! Ишь ты, подишь ты! Разошелся! Это все чушь, конечно; но ты про первые ряды, про квартет и про стихи — это точно.

Видишь, Васёчек, поймал себя на мысли, что пишу так, на всякий случай, боюсь — кто-нибудь прочтет и усмотрит в этом призыв к чему-нибудь нехорошему, к антисоветскому. Дай, думаю, напишу: «Это чушь». Вот!

Гарик! Я, конечно, много могу задать тебе вопросов про тебя! Конечно, хочется увидеться поскорее, и ты сам обо всем расскажешь. Но что спрашивать? Напиши про все, мне все интересно. Поэтому я так про себя расписал, и ты в ответ валяй так же. Давно что-то ты молчишь!..

Видел недавно Артура, он что-то пишет, дружит с Андреем Тарковским, тот кончил картину. Лёва Кочерян поехал с Кеосаяном в Молдавию снимать «Красных дьяволят», а потом поедет в Киев снимать фильм самостоятельно по Артурову сценарию. Видел Эдика, он хочет сделать про меня передачу на телевидении (Эдик Филатьев, редактор ЦТ; передачу сделать не разрешили. — И.К.), Епифан первого июля играет премьеру у нас, ввелся в «Только телеграммы», пьеса плохая. Но он много пишет и рисует, и еще ест. Люся спит, она пока не работает, но мы на эту тему избегаем даже говорить, она сразу в слезы. Дети здоровы (чтоб не сглазить). Скоро поедем в Сухуми, там папочка с Женей отдыхают.

Вот и все.

Целую тебя, Васёчек! Пиши!

Сейчас буду писать песню, а то обленился и очень давно ничего путного не сделал.

Васёчек.

В это письмо Володя вложил вырезку из какой-то центральной газеты с рецензией, очень хвалебной, на спектакль «Жизнь Галилея» известного театрального критика Инны Вишневской, где всего только один абзац касался исполнителя главной роли: «Зритель с надеждой смотрит на сцену, на сильного, коренастого человека с простым лицом и руками труженика, Галилея — Высоцкого».

Такое советское иезуитство: вроде и не фигура умолчания, но упомянутая вскользь, слегка...

25 декабря 1966 года я прилетел из Магадана в Москву — один из моих приятелей сумел сделать мне командировку в ЦК ВЛКСМ по каким-то редакционным надобностям моей магаданской газеты.

Володя пришел на следующий день и, едва раздевшись, после обычных слов «как здорово, что приехал» и радостных объятий потянулся за гитарой со словами: «Я сейчас тебе кое-что покажу». И я услышал...

Что сегодня мне суды и заседанья!

Мчусь галопом, закусивши удила.

У меня приехал друг из Магадана,

так какие же тут могут быть дела.

      Он привез мне про колымскую столицу

                      небылицы,

      ох, чего-то порасскажет он под водку

                      мне в охотку!

      Может, даже прослезится

                      долгожданная девица —

      комом в горле ей рассказы про Чукотку.

Не начну сегодня