Но Несси…

Это просто подарок судьбы. Ночью я получал удовольствие всем телом от кожи на голове до кончиков пальцев ног, от обоняния, усладившегося ароматом Несс, до запомнивших нежность и вкус её плоти языка…

Тарелка каши с маслом появилась передо мной как по волшебству. Я съел её с удовольствием, взял кофе, ушёл в кабинет и набрал номер Расса.

— Здорово, друг. Занят?

— Хелло. Свободен.

— Ты убедил меня. Делай, что должен, но клитор пока не тронь. Он у нас предмет договора.

— Ты хотя бы вчера поберёг её?

Я хмыкнул — не поберег, и даже больше.

— Принял на работу новую медсестру? — перевёл я тему разговора.

— Заходи познакомиться, тебе понравится, — сухо бросил друг, понимая, что ответов не получит, и отрубил звонок.

Я задумался о Несс. Я ею ошеломлен. Как-то неожиданно она вошла в мою жизнь, и выпускать её из своих рук я не собирался. Эта девочка — чистый лист бумаги, податливая глина — лепи всё, на что таланта хватит.

А я, кроме того что — не умаляя своих достоинств — хороший любовник, ещё и бизнесмен, провидящий и расчётливый. Иначе не был бы миллиардером и не владел огромной сетью клиник с новейшим оборудованием.

Заслуга отца в этом немалая, как и его помощь с грантами на исследования: всё же член Конгресса США — это не шуточки, учитывая его русские корни. Мне бы стоило почтительнее относиться к американскому флагу, но он не висит у меня в кабинете, не висит ни на одной из моих клиник.

Я просто не понимаю повальную любовь американцев к звездно-полосатой тряпке, которую легко перешивают на трусы и бикини. Ни над одним другим флагом в мире так не трясутся и так им не подтираются, как американским.

Впрочем, раз уж мысли от Несс перетекли к бизнесу, пора заняться делом. Снова взял мобильник.

— Армат, что-то уже узнал? — спросил главу службы безопасности моей компании.

Ещё вчера Расс отправил ему копию паспорта и номер прежней страховки Несси для проверки — всё же осторожность никогда не бывает лишней.

— Да, сэр… — Меня смешило это обращение, чувствовал себя рабовладельцем, но добиться, чтобы он звал меня по имени и отчеству, так и не смог. — Через десять минут вся информация будет у вас.

— Спасибо, Армат. Через две недели выдвигаемся, через семь дней подготовь маршрут и включи в него Теннесси последним пунктом.

— Понял.

Я завершил вызов и набрал другой номер.

— Николь, добрый день.

— Хай, Никита Германович, — чуть не по слогам, вызывая улыбку, приветливо поздоровалась главный бухгалтер компании — молодая женщина с мягким взглядом, но стальными принципами: не лги, не бойся, не ори. — Чем могу быть полезна?

— Свяжись с Арматом, возьми данные Тенесси Моори и открой для неё медсчёт CDHP, сто процентная годовая оплата. Потом свяжись с Расселом, Пятая Авеню, 31, сообщи номер страховки. Документы передашь ему же.

— Окей. Что-нибудь ещё?

— Да. Через неделю мне нужны отчеты филиалов во Флориде и смету расходов на центральный запуск.

— Окей, Никита Германович.

— Хорошего дня, Николь.

— Оу, спасибо. И вам, сэр.

Ну что ж, осталось отсчитать девушке двести тысяч. Кстати, ей пора бы уже проснуться…

Хочется немного душевного тепла

и пять миллионов долларов

Я проспала часа три и проснулась от жажды и головной боли. Никита спал, раскинувшись на огромной кровати. Голый, красивый, огромный. Взрослый.

Я тихонько села и потёрла виски, осознавая, что болит не только голова: болели мышцы ног и поясница, болели руки и пресс, но самое главное — болел задний проход и этот злополучный отросток — мужчина наласкал его так, что казалось, клитор — сплошной кровоподтёк.

Ночь прошла. И все, что было естественно и правильно, теперь виделось развратом. Правильно говорят: услада уйдёт, а грех останется. Никита на самом деле любит секс и занимается им так, что все порно-актёры меркнут.

В том, как он это делает, есть какая-то одержимость. Кажется, что член — главное в его жизни, центр его существа. Но он не забывал и о партнёрше — право первого оргазма каждый раз принадлежало мне.

Я лежала, боясь разбудить мужчину и попросить обезболивающую таблетку — была уверена, что он даст её и снова устроит марафон. А я хотела только одного — чтобы это дискомфортное ощущение в анусе исчезло. Это было хуже, чем больная голова и тошнота от смешанного алкоголя. Вспомнив, как пила вино с члена Ника, накрылась простынёй с головой.

О, флаг Америки! Я сошла с ума…

Подташнивало, и было неуютно — на душе и вообще. Я тихо сползла с кровати и пошла в ванную. Напилась прямо из-под крана, умыла лицо холодной водой и залезла под душ. Вода принесла небольшое облегчение. Вытерлась и вышла.

Утро было прохладным. Легла лицом к Никите, скрутилась комочком и завернулась в простыню. Пока он спал, я могла его всего хорошенько рассмотреть. Но взгляд привлекало только его достоинство, даже в спокойном состоянии совсем немаленькое.

Наверное, после него мужчина со среднестатистическим членом меня не удовлетворит. Если у меня будет когда-нибудь другой мужчина. Хотя, если сделать операцию…

Сейчас мне не хотелось ничего из того, что обещал Никита. Обследование в такой клинике, конечно, очень круто, и двести тысяч… хорошие деньги, чтобы потерпеть боль в заднем проходе. Ведь другим это нравится, хотя я не поняла, как ощущение растянутой кишки может нравиться?

Когда Никита трахал меня в попу, казалось, что я хочу по большому. И от этого невозможно было расслабиться, заботило только одно — сдержать рефлексы. Я больше не хочу в попу. Лучше в рот.

За пять миллионов.

О, флаг Америки! Неужели я верю, что он это обещал всерьёз?! И даже если, неужели я…

…продам свою попу и клитор. Как сказал Никита — как миленькая. Пять миллионов… Я на эти деньги открою студию ароматов, создам свой бренд и выпущу линейку косметических средств и парфюмерии «Тенесси Моори»!..

О, флаг Америки! О чём я думаю?!

Я схватилась за голову, нечаянно толкнула мужчину и замерла — он перевернулся на живот, и я оказалась прижатой к его боку. Горячий, твёрдый… гора мышц. Сексуальный. Весь сбитый, без грамма жира, подтянутый. Слишком богат и хорош, чтобы стать моим парнем.

Кто я такая? Придаток к клитору, который так ему понравился. Он покупает меня и не стесняется этого. Не скрывает. Стоит ли тогда возмущаться и строить из себя святую невинность?

Я накинула на Никиту уголок простыни, закрыла глаза и замерла. Пригревшись в тепле его тела, уснула…