Россия, Москва

Спустя несколько месяцев

— Никита…

Я повернул голову и посмотрел через плечо — девушка из компании брата, та, что анатомировала взглядом, растворившим одежду, словно в кислоте. Молодая совсем, безумно сексуальная, жгучая на вид, как перец чили в шоколаде. Каштановые густые волосы ложились на плечи тяжёлыми прядями, соскальзывали на большую для её комплекции грудь и оттягивали аккуратную головку назад — иначе как объяснить вздёрнутый высокомерно подбородок и беззастенчиво изучавший моё лицо взгляд?

Красивая до невозможности, глаз не отвести. Скользнул взглядом по изгибу бедра и застыл — тончайшая ткань, мягко очерчивающая даже родинки, не спотыкалась на нижнем белье. Во рту мгновенно пересохло, будто не выпил я пять секунд назад холодную воду. Тело бросило в жар, член зашевелился, а руки зудели аккуратно завернуть платьице, что на ладонь выше колен, и проверить свою догадку.

Но это опасная затея — даже будь там три слоя белья, меня уже ничто не остановит. Я слишком долго хожу недотраханный.

— Чем могу помочь? — прохрипел беспомощный перед жарившей внутренности похотью.

Отвернулся перевести дыхание и переключиться на пониженную скорость захвата заложницы.

— Я бы хотела уехать отсюда. Стас сказал, вы уже уходите. Не могли бы меня отвезти домой?

— Нет проблем.

— Меня Варя зовут, — протянула она ладошку с красивыми длинными коготками.

Я взял за пальцы и поднёс к губам, Варя изящно согнула их и улыбнулась. Наши взгляды коснулись, смелее проникли на территорию личного пространства друг друга и утонули в невесомости морали и запретов.

Я буду трахать её, пока не иссохнет член и не превратятся в горошины яйца. Чуть не сказал это вслух — спермотоксикоз уже захлестнул озабоченные мозги.

— Где ты живёшь? — спросил, понимая, что она может назвать любую точку планеты — окажется все равно у меня в спальне.

— Да какая разница? — пожала плечиками и развернулась на каблучках, одновременно поворачивая рычаг моей выдержки на опасный минимум.

Я шёл за ней среди колыхавшихся в танце тел, как между болотных водорослей за божьей благодатью. Лишь оказавшись у гардероба, оторвал взгляд от упругой попы, чтобы помочь девушке надеть палантин из чернобурки. Вывел Варю за улицу, поддерживая под руку, на ходу отключая сигнализацию в «Мерседесе».

— Прошу… — открыл для неё переднюю дверь.

Но она открыла заднюю и села красиво, как умеют это делать настоящие леди. Не посадка — театральный, но естественный, отточенный повседневным использованием этюд. Я закрыл дверцу и сел за руль, бросив взгляд в зеркало заднего вида — Варя устроилась посередине сиденья.

Обернулся и подавился слюной — облегающее платье собралось на разведённых точёных ножках, скрывавших в тени то, что я желал больше всего. Отвернулся и завёл двигатель, ухмыляясь — впервые в жизни сняли меня, а не я. И что на этом неожиданные приятности не закончатся — был уверен.

— Сколько тебе лет? — спросил просто, чтобы что-то сказать, завязать разговор, потому что она все же не проститутка, чтобы с порога заткнуть ей рот членом.

— Совершеннолетняя, — пожала чаровница плечиками и сбросила с них палантин. — Сверни здесь, — властно и красиво показала пальчиком на съезд в зелёную зону на берегу Москвы реки. Видимо, не терпелось не только мне. Её желание я выполнил — съехал и остановил машину за жидкой лесополосой. Погасил фары, включил пожарче обогрев салона и услышал: — Иди ко мне…

Я отогнал мысль о любимой Несси — с ней не сравнится даже эта богиня тьмы — и впился в приоткрытый спелый рот девушки поцелуем, прижимая её к своему телу, наслаждаясь его теплом и мягкой упругостью.

Она — таблетка от похоти, лекарство от боли, средство от безысходности…

— Сколько ты хочешь, Несси?

— Никита, ты ненормальный.

Я засмеялся:

— Разве я не говорил тебе об этом? Так сколько? За твою почку и за клитор.

— Миллион.

— Хорошо.

— Два, — девушка приняла предложение за игру.

— Или три? — решил подразнить.

— Пять.

— Семь?

— Нет, пять.

— Почему пять?

— Нравится это цифра.

— Хорошо. Пять миллионов за твою почку и клитор. Пять миллионов, когда надоешь мне.

— А если не надоем?

— Чтобы не надоела, разнообразим наши отношения…

— У нас отношения? — перебила иронично.

— Половые. Так вот. Разнообразим их. Я буду давать тебе задания, ты будешь их выполнять.

— А если не буду?

— Надоешь быстро и не получишь пять миллионов.

— Что за задания?

— Для начала кричи моё имя, когда кончаешь.

— Ладно.

— Проверим сейчас?

Я резко перевернулся и подмял девушку под себя. Она завизжала и засмеялась:

— А бывает, что ты не хочешь?

Откинулся на спину и ответил честно:

— Нет. Не бывает.

Она не поверила.

У всех проблем одно начало.

Сидела женщина, скучала…

Я люблю Америку. Нью-Йорк. Безусловно, это город номер один во многих отношениях. Его нужно прочувствовать, и тогда он проникает в кровь, пускает корни в душе и невозможно возбуждает. Тогда он проникает во сны и мысли, вдохновляет и ввергает в отчаяние. О Нью-Йорке можно сказать всего три слова и выразить ими всё:

НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО НЕТ.

Это я понял почти сразу.

Отец привёз меня сюда после развода с матерью, когда я окончил восьмой класс. Два года до этого он был в Москве редкими наездами — запускал онлайн-клиники на Восточном побережье Соединённых Штатов. В России к виртуальной консультативной медицине ещё относились с недоверием, а мой отец — Соломат Герман Яковлевич — бизнесмен, который делает невозможное необходимым и повседневным. Как он говорил: «Все болезни идут из головы, а голова всего — Нью-Йорк». Поэтому его выбор и пал на Америку.