Эх, Ирландец…

Выйдя из людской, Хельги прошел галереей к лестнице — подняться в покои — как вдруг со двора донеслись громкие голоса. Ярл перегнулся через перила:

— Что там такое?

— Господин Конхобар, княже!

— Конхобар? Так что же он там стоит? Пусть входит!

Ирландец выглядел как в лучшие времена: щегольская туника с изящным поясом, бобровый полушубок, соболья шапка с бисером, тщательно подстриженная борода. Не похож на пьяницу. Впрочем, под глазами — мешки.

— Говорят, ты тут пил всю зиму, словно царьградский житель? — после взаимных приветствий спросил без обиняков Хельги.

— Лгут, — тут же соврал Ирландец. И, ухмыльнувшись, добавил:

— Так, как жители Константинополя, пить нельзя — никакая глотка не выдержит!

Князь тоже засмеялся, потом поинтересовался обстановкой в городе.

— Знаешь, ярл, вроде б и тихо все было… — Ирландец задумчиво потеребил бороду. — Ни убийств, ни драк, ни набегов… Не нравится мне это!

— Что, без убийств плохо?

— Да не про то я. — Конхобар махнул рукой. — Когда слишком тихо все — это настораживает.

— Верные людишки чего донесли? — поднял глаза ярл.

— Донесли, конечно, да так, ничего особенного… — Ирландец поерзал на лавке. — Ходил я тут в одну корчму…

— Слыхал, слыхал!

— Корчмарь — Ермил Кобыла — тот еще пес. Краденым по мелочи приторговывает, да и раньше с хазарами людокрадные дела имел. Отправил я было к нему верного человечка — так тот там и спился, змей. Пропал, сгинул. Пришлось самому…

— Тяжкая доля! — Ярл засмеялся. — Говорят, ты мне грамотея нашел?

— А, сказали уже? То не я нашел, Найден, тиун мой… Грамотей изрядный, Боричем Огнищанином кличут.

— Так пришли его завтра поутру грамоты заемные разобрать.

— Разобрали уже, — горделиво хохотнул Ирландец. — Не стали тебя дожидаться. Думаю, с завтрашнего дня пускай данью займется. Твои б вои ему сказали, где какой погост да сколько людишек в нем, он бы и записал все, да и дань высчитал, чтоб потом не гоношиться.

— Хорошая мысль! — одобрительно кивнул Хельги. — Признаться, я и сам про то думал… — Он вдруг нахмурился. — Так вот, насчет погостов дальних…

Он поведал Ирландцу все: об убийствах и разорении погостов, о непонятных колбегах, о весянском старейшине Келагасте и о многом другом, менее важном.

Ирландец слушал внимательно, не перебивая, лишь иногда уточнял что-то. Потом взглянул на Хельги:

— Ты сам ведь что-то думаешь обо всем этом, ярл?

— Думаю, — согласился тот. — Слушай. Может, чего и добавишь к моим мыслям. Итак, первая загадка — разоренные поселения. Люди убиты все — как именно, ты уже знаешь. Взяты только пища и шкуры, все остальное цело, даже усадьбы не сожжены. Теперь давай вместе думать — кто все это сотворил и зачем? Местных можно отмести сразу — те бы все сожгли… Хотя убить всех для них смысл имеет — чтоб, узнав, не отомстили да не рассказали кому из соседей. Но вот убийства… — Хельги замялся, подыскивая нужные слова.

— Продолжай, ярл, — глухо вымолвил Ирландец. — Ты хочешь сказать, что эти убийства в дальних лесах очень напоминают другие — жертвоприношения в капищах кровавых богов! Отрезанные головы, проткнутые сердца… А желтой пыльцы омелы ты, случайно, там не заметил?

Ярл отрицательно мотнул головой. Омелы там точно не было.

— Думаешь, это Черный друид?

Конхобар неопределенно пожал плечами:

— По крайней мере, очень на него похоже!

— А я мыслю проще, — сверкнул глазами ярл. — Кто-то хочет лишить меня власти! Смотри сам: если я не смогу защитить дальних жителей, какой толк им платить дань? Может, им лучше платить кому другому? Еще одно: я забыл сказать про кровавого орла… да-да, именно так были умерщвлены некоторые… Быть может, кто-то специально сделал так, чтобы подумали на нас, людей фьордов, ведь кровавыми орлами развлекаются только викинги. Мы же здесь — чужие. Я не имею в виду Альдегьюборг… Кто же стоит за всем этим? Люди Вадима Храброго? Но их, как говорят, всех истребил Рюрик. А кого не истребил, те сами пошли служить ему. И, мне кажется, враги знали о моем походе за данью. Кто-то сказал им… Кто? Нет, вряд ли это друид, давно потерявший силу. Он сгинул, похоже, в дремучих древлянских лесах. Нет, здесь другие. Но не менее опасные для нас! И даже более: они местные, а мы — пришельцы. На их стороне обычай, а на нашем — лишь сила с законом.

— Значит, надо привлечь на нашу сторону людей.

— Верно, Ирландец! Но пока будут продолжаться безнаказанные убийства и грабежи в дальних лесах, приписываемые викингам, вряд ли кто нас поддержит. Более того — вряд ли на следующий год мы соберем дань. Можно даже не ездить, не беспокоиться. Или если ехать, то с сильным войском, примучивать так примучивать!

— Можно и так, — согласно кивнул Ирландец. — Но лучше всего…

— Навести порядок в лесах! — яростно заключил ярл. — Уверен, нити к тамошнему беспределу тянутся отсюда, из Ладоги. Здесь и нужно искать, Конхобар! Искать и помнить — времени у нас мало, всего год.

Борич Огнищанин прижился на княжьем дворе. Отмечал его усердие и сам князь Хельги — Олег, как его звали на местный манер. Несмотря на молодость, Хельги выказывал себя умелым правителем, настоящим конунгом-князем, хотя на самом-то деле, конечно, был всего лишь ярлом, наместником князя Рюрика. Огнищанин про то перво-наперво вызнал. Будучи сам неприметным, все примечал Борич: и где какие припасы в Детинце и в городе, и как сторожа на стенах сменяются и как — у ворот, и кто где кому закуп, холоп или рядович — уж это-то все через него проходило. Скромен был Огнищанин, нелюдим даже, правда, нелюдимость свою иногда сбрасывал — бывало даже, и угостит кого бражкой. Начальника стражи, тиуна, писцов, купчишку какого-нибудь. Гости купцы толклись в княжеских сенях аж с апреля. Как начал стаивать снег, так и не отбиться от них было — все склоняли ярла идти с войском в южные земли и далее — на Царьград. Им-то, купцам, там прямая пожива от войска, ну и так, безопасность. Всю дань — мед, меха — рухлядь мягкую, железо укладное в крицах — давно уж скупили купцы у ярла, теперь бы самим сбыть ее в дальних землях, не сидеть же тут, заморских гостей дожидаясь. А дальние экспедиции завсегда князья зачинали, дело непростое, многих затрат требующее, одним-то купцам не потянуть такое. Хельги-ярл хорошо понимал это, однако знал и другое — не очень-то крепка была еще его власть на земле ладожской, для того чтобы отлучаться летом. Но все ж надобно решать было проблемы купечецкие — они же и собственные: ежели что не так, кому дань сбывать? Самому весь мед лопать, мехами закусывая? Целых два выхода тут видел Хельги: первый — отправить с купцами лишь часть дружины, поставив во главе хоть того же Снорри; и второй — занарядить купцов к Рюрику, в Городище, он тут главный князь, ему и решать. Ни к какой мысли еще не склонился ярл окончательно, все думал, вот и маялись купцы в неведенье.