должно быть, например, платье, которое я украла. Что я впервые веду себя как плохая девочка. Не так, как любит говорить моя мама, когда я не выпрямляюсь за обеденным столом, или огрызаюсь, или не проявляю должного волнения по поводу того, что меня продают, как племенную кобылу.

Действительно, по-настоящему плохая.

Дрожь, незнакомое возбуждение пробегает по мне, когда машина выезжает обратно на шоссе, направляясь к дому. Я еще не закончила со своим планом, но это только начало, и это уже смелее, чем я когда-либо была.

* * *

Когда наступает ночь, я чувствую себя беспокойной, едва в состоянии усидеть на месте во время ужина. Моя комната теперь превратилась в минное поле из украденных вещей, платье висело в моем шкафу, втиснутое между другими платьями в глубине, подальше от любопытных глаз. Несколько предметов маминой косметики, которых у меня нет, и которые я стащила из ее ванной, пока она дремала: черная подводка для глаз и красная помада, которые, по ее словам, были бы слишком взрослыми для меня, если бы я попросила их одолжить. Заоблачно высокие каблуки. Наряд для другой женщины, той, которой я не являюсь, но отчаянно хочу быть.

Наряд, в котором можно трахнуться.

То, что я делаю, опасно. Я знаю, что это так. На протяжении всего ужина я снова и снова прокручиваю план в голове, перебирая все причины, по которым мне не следует этого делать. Моя мать воспринимает мое молчание как угрюмую замкнутость, упрекая меня за это, и все это время я не могу не думать о том, как она была бы шокирована, если бы действительно узнала, почему я такая тихая. Что вместо того, чтобы злиться из-за бесполезности моей ситуации, я пытаюсь вспомнить, когда сменяется охранник на ночь. Когда у меня, возможно, будет хоть одна маленькая возможность выскользнуть из парадных ворот на главную дорогу, где я смогу добраться до города на попутке.

Крайне опасный поступок. Девушка моего возраста, одна в пустыне в вызывающем платье, просит подвезти ее автостопом у незнакомца. Это глупая, безрассудная, неразумная идея. Это вполне может закончиться тем, что мою невинность все равно отнимет у меня кто-то, кого мой отец не выберет, если я выберу не того человека, которого нужно остановить. Но это само по себе является выбором. Идти на риск. Брать свое будущее в свои руки, независимо от того, как сложится ночь.

Я снова и снова думаю об альтернативе. Безликий мужчина, незнакомец, которого я не знаю или, может быть, даже кто-то, с кем я случайно встречусь, из другой семьи, ведет меня в номер для нашей брачной ночи. Чужие руки срывают с меня свадебное платье, незнакомый рот раскрывается от удовольствия при виде моего свадебного белья. Тело, которого я не знаю, которое я не хочу, на мне. Овладевает мной. Делает меня своей, хотя я никогда не хотела быть таковой.

Каждый раз при этой мысли у меня скручивает живот от страха и отвращения, по сравнению с которыми страх перед выходом в неизвестность сегодня вечером кажется пустяком. Это не спасет меня от передачи другому тюремщику, даже не спросив, хочу ли я оставить свои ключи, но это будет единственный акт бунта, который в моей власти совершить. Когда я лягу в брачное ложе с мужчиной, который мне не нужен, он подумает, что забирает у меня что-то.

Но я, наверное, уже отдам это другому.

Когда ужин заканчивается и я прошу извинить меня, ссылаясь на головную боль и необходимость рано лечь спать, я несусь обратно в свою комнату. Там я смотрю на свою коллекцию краденого, как нервная сорока, готовящаяся к предстоящей ночи.

К счастью, платье сидит впору. У меня не было времени бросить более чем беглый взгляд на бирку, когда я схватила его. Оно облегает меня, как вторая кожа, шелковистая ткань слегка растягивается, чтобы оно еще лучше прилегало ко мне. Оно доходит до середины бедра, как я и представляла, а в сочетании с высокими туфлями-лодочками телесного цвета мои загорелые стройные ноги выглядят на много миль длиннее. Платье выгодно подчеркивает мое декольте, обрамляя пространство между грудями усиленным v-образным вырезом, а бретельки облегают плечи, демонстрируя острые ключицы и подтянутые плечи. Платье идеальное, изысканное, все, на что я надеялась. В нем я чувствую себя по-другому. Смелой, властной, даже соблазнительной. Я провожу щеткой по своим черным волнистым волосам, пока они не заблестят, наношу подводку для глаз так быстро, как только могу без особой практики, и накладываю красную помаду, которая почти подходит к платью. Трясущимися, нервными руками я кладу помаду и свою карточку, на которой есть несколько сотен долларов, в шелковый клатч, борясь с желанием тревожно прикусить губы. У меня нет никаких планов уговаривать кого-нибудь угостить меня выпивкой сегодня вечером. Я не хочу, чтобы какой-нибудь мужчина думал, что я ему чем-то обязана. Если я выполню каждый шаг своего плана, это будет мой выбор, а не то, во что меня втягивают.

Даже просто зайти в бар, заказать выпивку и пофлиртовать было бы уже кое-что. Даже если я не смогу заставить себя сделать этот последний шаг, я, по крайней мере, проведу одну ночь вне дома. Один момент, когда я могу мельком увидеть, какая жизнь могла бы быть у меня, родись я кем-нибудь другим. Кем угодно.

Я жду, пока в доме не воцарится тишина, пока не пробьет последний час, когда я буду уверена до мелочей, мои родители, Елена, будут уже в постели. Я жду, пока не услышу шаги Хосе, проходящего мимо моей двери и удаляющегося в противоположном направлении. Затем я срываюсь с места, держа в руке туфли на высоких каблуках, надеясь бесшумно уйти.

Каждый малейший шорох и скрип заставляет меня замирать, мое сердцебиение болезненно отдается в груди. Меня поймают, меня поймают, думаю я снова и снова, но все равно продолжаю идти. Я не смогу найти оправдания тому, почему одета так. Нет никакой возможной причины красться по дому в платье, которого у меня не должно быть, в макияже, который мне не следует носить, с мамиными туфлями на высоких каблуках в руке, но это значит выйти из дома незамеченной или вообще не выходить.

Я обращала внимание на ротацию охранников, не придавая этому особого значения все эти годы, никогда не думала, что это пригодится. Это было больше похоже на подсознательное хобби, замечать, кто приходит и уходит, в те времена, когда безопасность казалась слабой. Теперь это в моих интересах. Я проскальзываю через