– Привет, – мягко поздоровалась Аня, оправившись от впечатления.

– Здравствуй, дочь, – обычным тоном ответил Владов.

Он кивком указал на стул у стола перед собой, и Аня присела.

– Ты как?

Вопрос прозвучал очень формально. Не было в нём ни душевной теплоты, ни искреннего участия, которых можно было бы ожидать от близкого человека.

– Ничего. Всё нормально.

Взгляд Владова не сменился. С того случая они не разговаривали и не обсуждали произошедшее, потому что Аня была слишком подавлена для полноценного разговора.

– Точно? – вкрадчиво уточнил он.

«Соберись, курица!», – обругала сама себя Аня, и заговорила более твердо:

– Точно-точно. Это было непросто, не стану отрицать, но я много думала над этим и могу сказать только одно – каждый получает то, что заслуживает. Раз с ней такое произошло – она это заслужила. Может, это звучит слишком жестоко с моей стороны, но ничего не поделаешь. Я тоже получила то, что заслуживала.

Голова Владова немного качнулась, а глаза на мгновение чуть заметно округлились, выражая некоторое удивление.

– Вот как. Хм… И ты не думаешь… что всё это произошло по тво…

Он несколько раз делал паузы по мере того, как говорил, видимо, сомневаясь в том, что хотел сказать, и в конце всё-таки остановился, но Аня закончила за него.

– Моей вине?

Несколько секунд Владов молча сверлил дочь взглядом, а потом утвердительно кивнул.

– Может, и по моей, – продолжила Аня. – Но с этим уже ничего нельзя поделать. Я была инфантильной дурой, верящей в своё всемогущество поскольку, видите ли, я твоя дочь. Но этот случай раскрыл мне глаза не только на себя, но и на мир. Мне давно пора было повзрослеть и, наконец, это случилось. Теперь я даже рада, что это произошло именно так – мне пришлось пройти через унижения и боль, чтобы осознать реалии этого мира. А поскольку теперь он весь состоит из этих чувств, то можно сказать, что я закалилась через страдания. Как и ты.

Владов на мгновение искривил губы и отвёл глаза, но тут же вернул всё, как было. Пронзительный взгляд всё никак не уходил, говоря Ане о том, что ничего ещё не кончено.

– Как и я? – переспросил он.

– А разве нет? У тебя была целая империя, но эпидемия отняла её. Ты был уважаемым человеком, слово которого могло иметь больший вес, чем слово президента, но теперь и этого нет. В конце концов, у тебя была полноценная семья, но в итоге осталась только я. Разве все эти потери не заставили тебя страдать?

Владов отвернулся и по привычке взглянул в окно, но здесь оно было маленьким и через него почти ничего не было видно. Аня хотела бы видеть сейчас его глаза, но он не дал ей такой возможности.

– Унижения и боль… Страдания… – он снова посмотрел на дочь. – Ты решила, что мир теперь состоит только из них. А другие эмоции – их для тебя больше нет, так выходит?

– Есть. Есть желание перестать быть маленькой девочкой и, наконец, заняться чем-то стоящим, полезным. В том положении, в котором я нахожусь сейчас, я могу либо страдать сама, либо причинять страдания другим, а мне это не подходит. Так что хватит болтать о предателях и прочих маловажных теперь вещах. Лучше скажи – какая для меня есть работа?

Некоторое, довольно продолжительное время Владов странным, полным разных эмоций взглядом смотрел на дочь. Было там и тепло, и вызов, и даже какая-то снисходительность, что ли. Прежде чем Аня переварила мысль о том, что он, возможно, планирует для неё очередное испытание, он ответил:

– Кое-какая есть.

7

Они шли уже третий день и силы людей таяли на глазах. Еды давно уже не было и на ходу использовалось всё, что попадалось под руку и могло быть употреблено в пищу: ягоды, грибы, съедобные цветы и растения. Это даже на десятую часть не решало проблему голода, но иначе никак. Не было даже речи о том, чтобы поохотиться, да и в спешке они не устраивали длительных стоянок, достаточных для того, чтобы успеть поймать каких-нибудь животных хотя бы на силок и тем более приготовить их. Использовать для охоты оружие в принципе было нельзя.

Быстрее. Быстрее! Быстрее!!! Это всё, что люди слышали от своего командира.

Один-два раза в сутки удавалось связаться с Родионовым, чаще всего ночью. Иногда вести были утешительными, но чаще наоборот. Один раз они приблизились к позициям союзников на расстояние примерно в двенадцать-пятнадцать километров. Казалось, что ещё один рывок и всё закончится, но прежде чем они достигли их – силы Альянса в очередной раз отступили.

«Анархистам» не могли оставить наземный транспорт – сектанты по-прежнему наступали и быстро устанавливали контроль почти над всеми пригодными для скоростного перемещения дорогами и узлами. Воздушный транспорт выслать тоже было невозможно. Не сказать, что сектанты господствовали в воздухе, но небо над своими войсками контролировали хорошо – уже не раз «анархисты» слышали и даже видели звенья штурмовиков или ударных вертолётов, неторопливо летящих с запада на восток, а затем возвращающихся обратно, часто в полном составе. Истребители они видели редко, но по словам Родионова их тоже хватало.

Оставалось лишь стиснуть зубы и продолжать идти, но насколько ещё их хватит? С каждым шагом, с каждым пройденным по пересечённой местности метром силы людей таяли, будто снег под весенним солнцем.

Как правило, Корнеев постоянно находился где-то в авангарде, но в этот раз Андрею повезло пересечься с ним на непродолжительной ночной стоянке. Лёша уже собирался лечь спать, когда Андрей отозвал его в сторонку. Они отошли подальше от остальных, чтобы никто не мог их услышать.

– Родионов сообщил, что союзники опять отступают, – как только они достаточно отдалились, Андрей сразу перешёл к делу. – Ещё сорок километров и карта станет бесполезна. Тогда тяжело будет сохранить правильное направление движения.

– Сорок километров… – судя по тону, Лёша что-то подсчитывал в уме. – Около трёх дней пути. Можешь не волноваться о карте – к тому моменту мы окончательно выбьемся из сил из-за голода. Да и воды завтра тоже нужно найти, иначе голод станет не самой серьёзной проблемой.

Андрей вздохнул.

– У меня складывается ощущение, что эта гонка никогда не закончится.

Было темно, и он очень плохо видел лицо собеседника, но даже в скуднейшем свете звёзд и идущей на убыль луны, легко было различить, что Лёша внимательно смотрит на него.

– Для тебя эта гонка длится уже больше десяти лет, – сказал он. – И пока что ты с ней отлично справляешься.

Андрей промолчал, не совсем понимая, что именно Корнеев хотел сказать.

– Она закончится, когда ты опустишь руки, – продолжил Лёша. – Ты готов это сделать?

– Ни за что.

– Вот и молодец. Значит, не сдавайся и не опускайся до нытья, а ищи решение. Утром нужно снова выйти на связь с Родионовым – пусть найдут способ оставить нам закладку с запасом еды, воды и медикаментов. Могут даже отрядить пару человек, чтобы встретили нас – так сэкономим время.