даче готовить — утром в девять часов я за тобой заеду. Только, пожалуйста, без этого твоего «давай обойдемся бутербродами»! Не забывай, что твой мужчина питается здоровой пищей.

Я молчала, совершенно не зная, что сказать — участвовать и дальше в этом идиотском разговоре не было никаких сил. Поэтому призналась:

— Дима, я уже на даче. Но тебе сюда приезжать не стоит. И вообще не стоит больше ко мне приезжать. Никуда. И никогда.

После этих слов в трубке наступила недоуменная тишина, а Славинов поднял глаза от своего телефона и с интересом уставился на меня. А я на него.

Так мы и сидели какое-то время — Дима молчал, Славинов смотрел, а я думала о том, что Дима, кажется, слегка не в себе.

Наконец, из трубки послышалось:

— Мирослава, ты совсем дура, что ли?

Я отняла телефон от уха и сбросила звонок. После чего отправила Димин номер в черный список и злобно рявкнула на внимательно глядящего на меня Славинова:

— Что?! Что вы на меня так смотрите?!

Он помолчал, не отвечая. И когда я уже решила, что нужно срочно убегать, пока не начала рыдать у него на глазах, спокойно произнес:

— Мирослава, нам нужно определиться с датой свадьбы. Какую ты хочешь церемонию? Или по-тихому распишемся, и ты переедешь ко мне?

Тут я откинулась затылком на спинку дивана, закрыла глаза и в отчаянии замычала:

— М-м-м-м… Святые ежики, ну за что мне все это, а?!

Глава 18

— Святые ежики? — хмыкнул Славинов. Быстрое движение в мою сторону, и не успела я открыть глаза, мужские руки сжали мои бока.

Еще миг, и я сидела у олигарха на бедрах: лицом к нему, с согнутыми и торчащими в стороны заголившимися коленками. Хорошо хоть, юбка у платья широкая и прикрыла район трусов. И еще лучше, что я их вообще надела в такой-то жаре! Иначе совсем уж картинка была бы…

Я сидела, чувствуя, что краснею как вареный рак, а светлые, словно прозрачный голубоватый лед глаза, внимательно разглядывают мое лицо. Да что-же он вечно смотрит, словно что-то невиданное разглядывает!

— Значит, ты у нас святой ежик, маленькая психологиня? — обдав холодом своего парфюма мужчина зафиксировал одной рукой мой затылок, а второй обнял за спину и дернул к себе ближе.

Строго спросил:

— Что от тебя хотел Арс Ковалев? Давно он взялся тебя на свидания приглашать?

Я замерла, близко-близко рассматривая его лицо — прямой узкий нос, темные брови и ресницы. Щетина, к вечеру густо покрывшая шеки и упрямый подбородок, тоже очень темная. Гораздо темнее волос. Быстро же он обрастает — в обед, когда приехал, щетины еще не было. И странно, что волосы у него такие светлые — или успели выгореть на солнце?

— Отпустите, — прошептала, чувствуя, как пересыхает горло под его взглядом, в этот момент залипшем на моих губах. — Что вы себе позволяете?

— Ты не ответила на мой вопрос, Мирослава, — его рука на моей спине скользнула от поясницы вверх почти до шеи. Потом обратно и умастилась чуть выше ягодиц. Пальцы на моем затылке начали легко двигаться, массируя кожу и рассылая предательскую дрожь по всему телу, — Арсений. Что у тебя с ним?!

— Ничего! У меня парень есть, между прочим, — я сжала пальцы и зубы, чтобы не застонать ненароком от удовольствия. Потом попыталась натянуть юбку на колени.

— Нет у тебя никакого парня, Мирослава. Или ты говоришь про этого придурка, которого сама же недавно и послала? Можешь забыть про него, — Славинов покосился на мои ноги, которые никак не хотели прикрываться.

— Не смейте лезть в мою жизнь! И уберите от меня руки, — тут я заерзала, пытаясь отодвинуться и не прижиматься к нему так плотно. И подальше от наглых ладоней, гуляющих по моей спине…

Славинов резко втянул в себя воздух. На миг прикрыл глаза, распахнул и еще крепче сдавил мои затылок и талию, не давая пошевелиться:

— Прекрати ерзать, святой ежик! Я-то не святой, в отличие от тебя…

— Так отпустите меня, Янис Альбертович, — в ярости зашипела я, поняв, что он имеет в виду. Еще больше покраснела и рванула в сторону. — Не смейте прикасаться без разрешения! И если вы еще раз попробуете меня поцеловать, я вас стукну!

Славинов неожиданно не стал меня удерживать. Наоборот, убрал руки, так что я свалилась боком на диван и затем на пол. А он свободно откинулся на спинку и с интересом наблюдал, как я вожусь у него под ногами, пытаясь собраться в кучку и встать.

Понаблюдал, понаблюдал, потом наклонился и подхватив меня под бока, одним движением закинул на диван:

— Дикая ты, Мирослава. Но, как я понял, тебе наш поцелуй тоже понравился. Значит не безнадежна.

— Ничего мне не понравилось! — я вскочила на ноги, отбросила с потного лица прилипшие волосы и рявкнула: — Хватит уже наглеть, господин Славинов. Катитесь к себе домой и лапайте там своих любовниц. С чего вы взяли, что можете со мной вести себя так же, как с ними?!

Не отвечая, мужчина запрокинул голову и неожиданно улыбнулся. Белозубо и так обезоруживающе, что я мгновенно сдулась — выдохнула и резко успокоилась. Спокойно повторила:

— Ведите себя нормально, Янис Альбертович. Это мой дом и здесь мои правила. Соответствуйте им.

— Янис. Ты ведь уже называла меня по имени. С чего вдруг отчество вспомнила? — он приподнял одну бровь, насмешливо глядя мне в глаза.

— Просто забыла тогда ваше отчество, — чуть смутившись, призналась я. — Потом посмотрела в интернете и теперь уже не забуду.

Хмыкнув, Славинов кивнул и сел поудобнее. Похлопал по дивану рядом с собой:

— Садись, Мирослава, и давай спокойно поговорим. Обещаю, приставать не буду.

Я тоже хмыкнула и кивнула. Шагнула к стоявшему в углу комнаты коричневому полированному серванту без одной дверцы и взяла стоявшую там керамическую статуэтку какой-то дамочки с корзинкой на голове.

Взвесила ее в руке и, многозначительно глядя в прозрачные глаза олигарха, предупредила:

— Да, поговорить нам надо. И трогать меня вы не будете… А если только попробуете, то пеняйте на себя.

Глава 19

Янис Славинов

Так, надо завтра юристам скомандовать, чтобы добавили пару пунктов в контракт с ежиком. Уж очень мне понравилось тискать ее. И то, как она вертелась у меня на коленях, смущаясь своей задравшейся юбки, было… забавно. И приятно.

Жаль только, что белье на ней все-таки было — это я успел разглядеть пока она не поддернула платьишко, прикрывая свои розовые девчачьи трусы.

Надо