Как только вышла из душа, Влад пытался со мной поговорить, но я отмахивалась, говоря, что всё хорошо, либо просто молчала, собирая вещи в чемодан. А под конец сказала, что нам пора выезжать если хотим к вечеру приехать в город.

Ехали мы молча. Иногда Вербинский кидал на меня задумчивые взгляды, но всё так же молчал ни проронив ни слова.

— Отвези меня домой, пожалуйста, — сказала ему, когда мы уже въехали в город.

— Хорошо.

Ехали мы, не спеша, словно мужчина хотел оттянуть время чтобы побыть со мной ещё какое-то время, только я совсем этого не хотела. Хотелось домой. В уютную тёплую кровать, уткнуться в тёплый плед и уснуть. А проснуться, когда будет всё хорошо. Не будет всей этой боли, переживаний и сестры, которая сейчас рядом с Марком.

В окне пролетал деревья, укутанные шапками снега, завораживала. Не каждый любит эта время года, но в нём есть что-то тёплое, уютное, родное. Оно приносит в твою жизнь сказку и хоть чуть-чуть, но ты начинаешь верить в чудеса.

Задумавшись, я не сразу поняла, как мы приехали, только когда моей руки коснулась чужая. Повернула голову на Влада.

— Я провожу тебя, — потянулся к двери, открывая её.

— Не стоит, — покачала головой.

— Стоит. Мишель, — и вышел, захлопнув дверь.

Спорить с ним не хотелось, поэтому потянулась к ручке двери и вышла, спрыгнув в маленький сугроб. Ноги утонули в снегу, а на лице появилась счастливая улыбка.

Вербинский достал из багажника чемодан и взяв меня за руку повёл к дому. Я ничего не боялась, но внутри так сладко что-то заныло, предчувствуя чего-то яркого, счастливого и до безумия нужного. Я надеялась увидеть ЕГО, но навряд ли он будет ждать меня дома у моих родителей. Они теперь с Кирой живут у него в доме и ему не за чем приезжать сюда, но от чего-то сердце ныло рвалось туда, в этот дом, где никогда мне не было место.

Сделала глубокий вздох и открыла дверь дома куда не ступала моя нога вот уже четыре месяца. Влад всё так же сжимал крепко мою руку. Из гостиной доносились голоса, значит родители дома. Интересно Кира с Марком тоже тут. Сняв с себя пуховик и ботинки надела тапочки направляясь туда от куда шли голоса.

В креслах по бокам сидели родители, а на против них видела только две макушки, но в ту же секунду сердце дёрнулось от понимания кто в нём сидит. Я попыталась взять себя в руки, но проблема в том, что одну всё так же продолжал держать Вербинский. Через пару мгновений меня заметила сначала мать, а потом отец.

— Привет, Мишель, — улыбнулся мне папа и встав направился ко мне. Я же улыбнулась в ответ и уже через мгновение была прижата к отцовской груди. Я так скучала по нему.

— Папа, — подняла на него голову. — Я соскучилась.

— И я, моя принцесса. И я.… — сзади него что-то шелохнулось, и я замерла.

— Доченька, ты приехала? — я отстранилась от отца и посмотрела в ту сторону от куда услышала голос той, что меня воспитала.

— Да, — кивнула. — Мы с Владом решили провести этот праздник все вместе, с семьёй, если ты не против?

— Нет. Конечно, нет. Родная проходи, — засуетилась мать, а меня передёрнула. Никогда не видела её такой по отношению ко мне и это немного пугает. Я совсем не знаю, что у неё на уме и чего добивается. Это пугает.

— Госпожа Асаева, к нам пожаловала, — услышала ухмылку. Я вздрогнула, медленно прикрыла глаза. Не хотелось показывать свои чувства при людях, которые этого не достойны.

Мои веки затрепетали и плавно приоткрылись, встречаясь с взглядом любимых глаз.

У вас было когда-нибудь такое чувство — душа, словно протягивает руки к кому-то с огромным желанием обнять? У вас было когда-нибудь явное ощущение поцелуя на губах и лёгкого касания чьей-то ладони на своём лице? А вы кого-то целовали сами, касаясь только сердцем? Вы желали счастья человеку, зная, что не будет с этого вам никакого проку, а просто от того, что он вам слишком дорог и вы хотите, чтобы даже и во сне он улыбался? Вы были рядом хоть раз в жизни с кем-то, не смотря на километры? Вы любили кого-то искренне, всем сердцем, радуясь тому лишь, что в огромном этом мире он просто есть?

А я… Да.

Моя душа затрепетала. Всё внутри запорхало словно бабочки в животе и окрасилось новые красками, которых я никогда раньше не видела. Я как будто видела его впервые, словно мы только что познакомились или не виделись слишком долго чтобы успеть соскучиться.

Но сейчас совсем не время показывать свои чувства. Не время и не место.

Я отстранилась совсем от отца и посмотрела на мужчину с вызовом затолкав все чувства глубоко в себя.

— Да, Господин Бажов. Или вы мне запрещаете приезжать в свой дом?

— Ну, что вы, госпожа Асаева, — раскинул он руки в стороны. — Даже и не собирался вам что-либо запрещать. Кто я вам, чтобы это делать, — его глаза горели, а мне хотелось сказать, что любимый. Любимый мужчина, вот ты кто для меня.

Я видела все эмоции в его глазах и как мне хотелось кинуться к нему, обнять, прижаться к сильному такому желанному телу и знать, что всё будет хорошо.

Кира стояла в сторонке и хмурилась, а я делала вид, что Марк меня бесит своим присутствием. Мать защебетала наседкой возле меня, но я отмахивалась, желая побыстрее ото всех скрыться, уйти к себе в спальню и просто поспать.

Влад какое-то время ещё побыл у нас, но быстро со мной попрощавшись, при этом поцеловал в губы скрылся. А я стояла на одном месте ощущая недалеко от себя зловещую ауру, но всё так держала себя в руках.

Попрощавшись со всеми и пожелав доброй ночи, поднялась к себе не разу не взглянув в сторону Марка. Как только за мной закрылась дверь комнаты я облегчённо вздохнула. Теперь можно расслабиться и ни о чём не думать, а просто насладиться домашней атмосферой. Всё-таки я безумно соскучилась по дому.

Я стояла посреди комнаты прикрыв глаза наслаждаясь тишиной, как услышала скрип двери и моё сердце забилось сильнее, поднимаясь вскачь.

Прикрыла глаза, улавливая тихие почти неслышные шаги. Я чувствовала каждым своим фибром души кто это, до трепета во всём теле и так боялась, что это всего лишь иллюзия и это совсем не он. Только когда мои предплечья окутали сильные пальцы рук я поняла, что это не сон и не иллюзия. Моё тело затрепетало. Он рядом. Он здесь.

Мужчина прижал меня к своей груди, оплетая руками вокруг моей, утыкнулся лицом в шею и тяжело задышал. Мои пальцы накрыли его.

Как я жил все эти три месяца знаю только я и друг Кирилл. Все мои мысли были лишь о Мишель. Моей маленькой Мишутке, которую не видел вечность. Чтобы не сорваться и не поехать к ней приходилось загружать себя работой приходя домой за полночь. В этом были свои плюсы. Меньше видел Киру, которая звонила сто раз на дню. Она раздражала и бесила, но сказать против ничего не мог. Одно моё неосторожное движение или шаг и моя девочка будет под угрозой, а этого я допустить никак не мог. Поэтому приходилось молчать, проглатывая раздражение, злость и ярость что бушевала во мне.