– А ты тогда зачем рубашку швами наружу надел?

– Чтобы тебя не смущать. То ты один был бы как дурак. А так нас таких двое.

– Спасибо, – смущённо прошептал Ситрик.

Холь довольно и звонко цокнул языком, точно галка вскрикнула.

– Наберись терпения. Скоро уж придём.

Раз уж не надо было Ситрику следить за дорогой, то он принялся рассматривать лес. Вскоре он подметил, что деревья и травы постепенно сменялись другими. Ели и берёзы отступали, и вот уже могучие дубы, ещё покрытые бронзовой листвой, шумно провожали путников, стоя по обе стороны от тропы. Трава под ногами становилась всё желтее и ярче. Ситрик сорвал несколько орешков с ближайшего куста лещины, сунул их в худ – разобьёт скорлупку на привале.

Наконец они остановились на привал, и Ситрик охотно опустился в густую траву у тропы. Он изрядно утомился, ведь не успел полностью оправиться после болезни, зато в голове его от усталости было пусто – никаких навязчивых мыслей, жужжащих точно мухи. Это радовало. Уж лучше пусть падает от изнеможения тело, а разум остаётся светел.

Ситрик принялся колоть орешки, но те неожиданно оказались незрелыми.

– Долго ещё идти? – спросил он, смахивая с камня скорлупу.

– Нет. Скоро уже, – охотно ответил Холь. – Здесь уже чувствуется колдовство конунга-кузнеца и его народа. Месяц Йоль на носу, а мы незрелые орешки щёлкаем.

Ситрик кивнул. Здесь и птицы пели иначе – будто не улетали никуда зяблики и жаворонки, и трели их звенели в воздухе. В летнем воздухе, прохладном, но медовом. Тучами вились комары, накинувшиеся на Ситрика и Холя сразу, как те остановились.

Поужинав, путники снова двинулись в путь. В лесу темнело. Скрипели ветви деревьев, качались, тёмные, шумя листвой. Ночь надвигалась на чащу медленно и неотвратимо.

Наконец впереди показался небольшой дом, сложенный прямо посреди леса. Жилище выглядело заброшенным, старым и хлипким. Крыша провалилась, и на ней выросли тонкие берёзки и трава. Дверь, заросшая мхом, покосилась, и из её щелей на лес смотрела густая темнота. Холь остановился у двери и, оставив свой посох у стены, громко постучал в дверь.

– Что ты делаешь? – отчего-то шёпотом спросил Ситрик.

– Невежливо входить без стука, – как маленькому пояснил Холь.

Близко вскрикнула ночная птица. Ситрик вздрогнул от неожиданности. Холь подождал ещё немного и снова постучал, на этот раз нетерпеливо и звонко.

Ситрик стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу. Он так устал, что не хотелось задавать Холю никаких лишних вопросов. Он же ветте: пускай себе стучит в дверь заброшенного дома прямо посреди летнего леса, буйствующего зеленью в Кровавый месяц. Совершенно ничего необычного. Правда, жарковато немного в куртке. Но Ситрик так устал, что сейчас не смог бы даже локти из рукавов вытащить, не то что дивиться происходящему.

Вдруг дверь распахнулась сама собой, и Холь, радостно вскрикнув, тут же нырнул в низкий проём, потянув за собой Ситрика.

– Ну наконец-то! – проворчал Холь, запирая дверь.

Стало темно, однако глаза быстро привыкли, и Ситрик увидел под ногами земляной пол, поросший сорной травой и заваленный обломками крыши. Ни кровати, ни стола в доме не было, будто всё вынесли за порог. В противоположной от входа стене тоже показалась дверь, но куда более ладная и свежая, точно её совсем недавно покрыли маслом. Ручка её была вырезана из рога.

Холь уверенно прошёл ко второй двери и толкнул её от себя.

– Проходи, – произнёс он, пропуская Ситрика вперёд, и тот, привычно пригнувшись, ступил за порог.

Кругом по-прежнему был сумеречный лес, такой же, как и у другого порога заброшенного жилища, – застрявший между летом и зимой в каком-то неясном безвременье. Ситрик обернулся, заглянул за стену дома и обнаружил те же места, где они с Холем только что стояли. Пока седовласый странник плотно запирал дверь, Ситрик обошёл дом кругом. Ничего не изменилось, кроме одного – пропал прислонённый к стене посох Холя.

– Вот это да, – прошептал парень и поспешил вернуться к своему другу. – А куда делся посох? – уже громче спросил он.

– Остался в мире людей, – охотно пояснил Холь, проверяя, на месте ли все прочие его вещи. – Мы сейчас в чертогах альвов. Коли будешь помалкивать и вести себя как следует, нас примут, накормят и приютят на ночлег. Альвы – народец непростой, но уживаться с ним всяко приятнее, чем морозить задницу в лесу.

– Ладно. – Ситрик просто принял это за истину, пусть теперь его не покидало ощущение, что Холь решил его обдурить.

– Хотя тебя ли просить помалкивать. – Холь усмехнулся. – Открой рот, чтобы хотя бы поздороваться.

Седовласый странник снова шёл впереди, а Ситрик еле волочил за ним ноги. Он смотрел на тропу, не в силах поднять голову, и думал о том, как скоро поест, помоется в бане и ляжет спать.

– Ох и вот же они! – неожиданно воскликнул Холь и зашагал ещё быстрее. Он почти бежал, точно ноги его были легки, как ветер.

Впереди на тропе показалась пара невысоких людей. Один был тонок и безбород, другой же в ширину показался больше, чем в высоту, и борода его была так длинна, что пришлось заправить за пояс. Вскоре и Ситрик поравнялся с ними, так что теперь он смог подробно их рассмотреть.

Кожа мужчин источала слабый свет, отчего они оба в тёмном лесу походили на осколки хрусталя. Волосы, свисавшие из-под украшенных золотой тесьмой шапок, у обоих были заплетены в две рыхлые светлые косы, перевязанные серебряными лентами. Да и вся их одежда, кажется, была покрыта серебром и златом. У каждого был длинный лук, а за поясом из колчана торчали белые оперения стрел. Когда безбородый альв уставился на Ситрика, тот поразился их цвету. Глаза альва были подобны двум золотым лунам.

– Да что ж вы прятались, родные мои! – воскликнул Холь и радостно заключил их обоих в широкие объятия. – Чего не открывали так долго?

– Мы, честно говоря, не признали тебя, огненная птица, – произнёс смущённо худой альв, пытаясь выбраться из объятий Холя. – Ещё и незнакомец с тобой.

– Вот и вот! – поддакнул бородатый. – Ты к нам давненько не заглядывал! Прежде был ты и толще, и выше, и волосатей, и… рогатей!

Холь рассмеялся, толкнув локтем альва, и обернулся на Ситрика, стоящего чуть поодаль.

– Не стесняйся, Ситка. Давай знакомиться! Это альвы, и им лучше быть другом, чем врагом. – Холь по-отечески потрепал по голове худого альва, и тот возмущённо фыркнул, поправляя съехавшую на глаза шапку.

Вот как! Альвы!

Ситрик низко и с почтением поклонился мужчинам, негромко назвав своё имя.

– Да мы уже слыхали,