руках, что не жжётся, а лишь щекочет, выплясывая светлый танец. Усмехнулся, прикрыл глаза ненадолго, продолжая представлять перед собой свои руки.

Забавное желание. Странная жажда огня.

Ни о чём подобном прежде он и помыслить не мог, пока не увидел, как Холь управляется с пламенем, а то слушается его, зачарованное и ручное.

Звуки в лесу изменились. Высоко над головой проклекотал одинокий ворон. Ситрик распахнул глаза, услышав голос небесного волка. Послышался треск сосновых веток и шум, похожий на частое дыхание. В голову Ситрика пришла быстрая и отчаянная мысль, что это Холь догнал его, обойдя камень с другой стороны, но это была глупая надежда.

На тропу перед ним вышел медведь, разбивая широкой головой сплетения ветвей. Он был совсем близко, так что Ситрик мог легко рассмотреть его морду и ошмётки слюны, стекающие по его чёрным губам на бурую шерсть. Медведь замер, заметив человека. Ситрик и сам застыл, не смея пошевелиться, затаил дыхание. Он скорее опустил свой взгляд пониже звериной морды, чтобы не смотреть медведю прямо в глаза. А тот, шумно принюхиваясь, коротко рыкнул и поднялся на задних лапах, выпрямляясь во весь рост. Его громадное тело заслонило собой низкое солнце, теряющееся в сосновых иглах.

Медведь пробовал носом воздух, пытаясь понять, кто стоял перед ним, замерев, как тысячелистник в безветренный день. Ситрик боялся пошевелить и пальцем, лишь выжидал, что зверь будет делать дальше. Он попытался сказать хоть слово, окликнуть Холя или предупредить медведя, о том, что перед ним человек, вот только язык присох к нёбу.

Медведь взрыкнул и опустился на четыре лапы, и тут же солнце, прежде скрытое за его широкой шеей, ослепило Ситрика. Парень невольно прищурился, на краткий миг потеряв зверя из видимости. Быстро переведя взгляд, он увидел, что медведь не ушёл, а теперь приближался к нему, продолжая рычать. На морде читались раздражение и злоба. Ситрик попятился, зная, что бежать бесполезно.

Вдруг стало жарко и слишком светло. Ситрик резко пригнулся, спасаясь от огня, вспыхнувшего за его спиной. Медведь взревел и, раззявив пасть, помчался прочь, сминая кусты. Слышался треск и топот громадных лап.

– Дьявол, я думал, что мне конец, – хрипло произнёс Ситрик, прокашливаясь, чтобы вернуть голос.

Он обернулся, желая поблагодарить Холя, но то, что он увидел, заставило его обомлеть.

Седовласый стоял коленями на тропе, прижимая к себе левую руку. На лице его было столько боли, точно тот разом лишился нескольких пальцев. Глаза были влажными от нахлынувших слёз.

– Холь! Что случилось?!

Вместо слов изо рта мужчины вылетел стон. Ситрик опустился рядом и мягко потянул Холя за левый локоть, прося показать руку. Бессилие ветте пугало его.

– Обжёгся, – проглатывая боль, сухо сказал Холь.

– Как такое возможно? – воскликнул Ситрик.

Холь протянул ему руку, и парень увидел, что пальцы обожжены, но не так сильно, как он успел подумать. Кожа была красной, медленно наливалась небольшими волдырями. Такие ожоги частенько случались с самим Ситриком, когда тот в детстве, играя, лез в очаг. Кажется, чувства Холя были преувеличены.

– Ты меня напугал сильнее медведя.

– Прости, я испугался сам, – пробормотал ветте и нервно рассмеялся, вытирая правой рукой случайно обронённую на щёку слезинку.

Ситрик скорей потянул Холя за руку, опуская его пальцы в холодный мох у тропы. Быстро сообразив, достал из вещей миску, налил в неё немного чистой воды и протянул Холю. Тот поморщился.

– Можем вернуться к болоту, сунешь руку прямо в воду, пока не перестанет болеть, – предложил Ситрик, протирая рукой лоб. Сердце его неохотно успокаивалось, замедляя свой бег. – Мы совсем недалеко.

– Давай лучше уйдём скорее отсюда. Вдруг медведь решит вернуться.

Ситрик, соглашаясь, кивнул. Поднял с тропы вещи.

– И всё же как такое возможно? – спросил он, продевая руки в верёвки. – Ты же огненная птица.

Холь медлил с ответом, лишь посмотрел на друга долгим пронзительным взглядом, в котором Ситрик увидел непонимание и страх. Что вдруг стало со всесильным ветте? Однако Холь ответил то, что парень не ожидал услышать:

– Иногда такое случается, Ситка, тебе просто не доводилось это видеть. – Он фыркнул. – Не стоит волноваться по таким пустякам. Идём же. Нам надо поторопиться.

Солнце скрылось вовсе, и лес погрузился в мягкий полумрак. Холь, как прежде, шёл впереди, будто ничего и не произошло. Ситрик озирался по сторонам, высматривая зверей, да постоянно бросал взгляд под ноги, проверяя, нет ли на тропе медвежьих следов. В голову невольно лезли мысли о том, как он хрупок и слаб. Верно, если бы не Холь, уже лежал в черничных кустах с распотрошённым медвежьими когтями чревом.

Вдруг Холь остановился, стащил с себя верхнюю рубашку из грубой шерсти и, вывернув её швами наружу, надел. Орудовал левой рукой он осторожно, стараясь не задевать обожжённые пальцы. Ситрик недоумённо нахмурил брови.

– Сделай-ка то же самое. Лес тут зачарованный. А ну как духи тропки запутают, так что вовек верного пути не отыщешь.

Ситрик снял с себя свою ношу и послушно вывернул куртку, надев её теперь уж наизнанку.

– Я надеюсь, ты не попросил меня это сделать лишь для того, чтобы потом уязвить тем, что я ношу одежду наизнанку, и вдоволь посмеяться надо мной?

– Раскусил меня, – шутливо фыркнул Холь.

– За тобой станется.

Холь шагал бодро и быстро, перескакивая выбоины на тропе. Он часто оглядывался, как птица, то вытягивая шею, то пряча голову в плечах. Забавно было наблюдать за ним, за этим нелепым, нескладным мужчиной, слишком долго пробывшим в облике птицы.

Вскоре они свернули с большой тропы на маленькую, будто Холь что-то приметил. Ситрик силился запомнить дорогу, но, кажется, напрасно. Они так часто сходили с одной тропинки на другую, что от количества поворотов у Ситрика чуть не закружилась голова. А они всё петляли и петляли, точно путь прокладывали зайцы, а не люди.

– Как ты ещё не заблудился? – спросил Ситрик.

– Тут всюду расставлены метки.

– Не вижу ни одной.

– Так они не для тебя были начертаны, а для таких, как я.

– Ладно… Раз уж мы идём по меткам, зачем тогда выворачивали одежду наизнанку?

– Поглумиться мне над тобой захотелось, – хохотнул Холь.

– Так ты сам идёшь в вывернутой рубашке!

– И что? Себя-то я не вижу. – Холь остановился и широко улыбнулся, глядя на раздосадованного Ситрика. – Да шучу я. Шучу! Говорил же, духи тут тропинки местами меняют. Вот отошёл бы я от тебя на шажочек, ты бы меня тут же из виду потерял и на другой тропе оказался. А так видишь, никто тебе не мешает,