«Друзьями, вместе воспитывающими ребенка. Очень просто звучит. Господи, как все сложно!» Джулианн закрыла глаза.

Когда она их открыла, то увидела, что Бобби наблюдает за ней – пристально и строго. Он не старался спрятать свои эмоции, глубину своих желаний.

Он мечтает отдать ее малышу свое сердце.

– Ты подумаешь над моим предложением?

– Да, – ответила она.

– Ты примешь решение к завтрашнему дню? Или хотя бы прежде, чем уедешь?

– Да, – снова сказала она.

Бобби с беспокойством ждал, каким будет выбор Джулианн, и в конце концов в последний день отправился в хижину.

Он постучал в дверь, она отозвалась не сразу.

– Бобби... – Джулианн нервно пригладила взъерошенные после сна волосы. Она была еще в пижаме. – Я собиралась позвонить тебе позже.

– Извини, я стал нетерпеливым.

– Все в порядке.

Она отступила от двери, и он вошел в хижину. Она снова торопливо пригладила волосы, и он внимательно вгляделся в ее лицо.

Джулианн выглядела усталой, она, вероятно, еще ощущала последствия утреннего недомогания.

Ему захотелось обнять ее и укачать их обоих – ее и младенца, чтобы они снова заснули.

– Хочешь чаю? Я как раз готовлю себе чай.

– Нет, спасибо.

– Кофе?

Он отрицательно покачал головой.

Джулианн пошла в кухню и вернулась с керамической чашкой, села на грубо сколоченный самодельный стул и стала глядеть вдаль.

Ему опять захотелось обнять и поддержать ее.

– Я перееду сюда, – сказала она.

Волна облегчения прокатилась по его телу, и он улыбнулся. Она тоже улыбнулась.

– У меня есть некоторые условия, Бобби.

– Слушаю.

– Я не хочу чувствовать себя так, будто меня удерживают. Бесплатная хижина мне не подходит, я буду платить за аренду, как платил бы любой съемщик.

Феминистская гордыня. Но он боялся не этого.

– А как насчет работы?

Она попробовала чай.

– Она меня заинтересовала, я думаю, это замечательная возможность.

– Хорошо.

– Теперь дальше.

– Я согласна, что мы должны постараться стать друзьями, но, если у нас не получится, я хочу иметь возможность беспрепятственно вернуться домой.

У него что-то сжалось в груди.

– Мне предстоит испытательный срок?

– Нет, я не это имела в виду. – Голос у нее смягчился. – Я действительно счастлива, что ты хочешь помогать мне растить ребенка, но у меня нет никаких гарантий, что ситуация не изменится – слишком уж фундаментальные перемены!

Он просто кивнул. У них должно получиться, они нужны ребенку. Оба. Бобби выдавил улыбку:

– Мы ведь намерены стать отличными партнерами.

Она тоже улыбнулась.

– А что мне делать с моей машиной?

Он откашлялся:

– С твоей машиной?

– Я не могу перегонять ее из Пенсильвании в Техас. По крайней мере сама.

– Я займусь этим и позабочусь о грузовике для перевозки мебели.

– Спасибо. Я не собираюсь привозить много вещей, большую часть мебели, наверно, сдам на складское хранение. – Джулианн замолчала и оглядела лачугу, словно собиралась жить именно в ней. – Сначала нужно устроиться.

– Это имеет смысл, ты в любой момент сможешь послать за вещами. – Он тоже оглядел помещение. – Извини, пожалуйста, но я пока не могу показать тебе место, где ты будешь жить, оно еще занято.

– Ничего, все в порядке.

Он не хотел, чтобы она знала, сколько душевных сил стоило ему пригласить ее остановиться в его прежнем доме, в веселой, просторной хижине, которую он когда-то делил со своей женой.

– У тебя есть кому помочь тебе упаковаться?

Она кивнула:

– Мои кузины.

– Как долго ты там пробудешь?

– Несколько недель. Может, немного дольше. Я позвоню, когда все выяснится.

– О'кей.

Они проговорили довольно долго. Наконец он поднялся.

Джулианн встала и проводила его до дверей. Когда она подняла на него глаза, его сердца коснулась нежность. Она все еще выглядела немного бледной и почему-то такой же утомленной.

– Спасибо, – сказал он.

– За то, что согласилась переехать сюда?

Он кивнул:

– И за твое решение оставить ребенка.

Она вздохнула и скрестила руки на груди:

– Я всегда хотела иметь малыша.

– Я знаю. И все равно я тебе благодарен. Я буду поддерживать с тобой связь.

– Я тоже.

Он вышел на крыльцо, молясь о том, чтобы она вернулась в Техас. И, даст Бог, осталась.

Миновало три недели, а Джулианн все еще была в Пенсильвании.

Она оглядела свою спальню и вздохнула. Приступы тошноты и простуда, которую она подхватила, пробили в сборах солидную брешь.

Коробки всех форм и размеров стояли на полу. Даже с помощью кузин решить, что отправить в Техас, а что оставить на хранение, было нелегко. Она выросла в Клиервилле и, кроме этого крошечного городка, почти ничего не видела.

А теперь появился Бобби.

Он звонил по нескольку раз на неделе. Их беседы носили спокойный характер, но всегда были в своем роде сексуальны.

Джулианн взглянула на часы: одиннадцать вечера, в Техасе на час меньше.

Она могла бы позвонить ему. Что плохого в телефонной болтовне?

Она сняла пижамные брючки и легла в постель, оставив на теле только трусики и шелковый топик. Потом выключила люстру и глубоко вздохнула.

И набрала номер Бобби.

– Алло?

Он ответил только после третьего звонка, и она испуганно замерла: не повесить ли трубку?

– Алло? – снова произнес он.

– Привет, – прошептала она.

– Джулианн? – Голос у него стал мягким. – У тебя голос сонный.

Она вздохнула:

– Я уже в постели. Но я хотела позвонить, только чтобы...

– Чтобы что?

– Ничего, – сказала она, идя на попятную.

– Ты позвонила ради «ничего»? – Тон у него стал строже. – Что случилось?

Она подтянула простыню к подбородку.

– Мои гормоны совсем пришли в расстройство.