Несколько минут они молчали, стараясь не встречаться взглядами. Далеко от берега раздался плеск, словно огромная рыбина выпрыгнула из воды. Звук повторился, прокатившись эхом над волнами, потом стих. Рен снова взглянула на друга.

— Гарт, — попросила она, сопровождая слова жестами, — Гарт, ну скажи, может быть, ты все-таки что-то от меня скрываешь? Ты знаешь что-нибудь?

Гарт молчал. Лицо его оставалось неподвижным.

— Если ты что-то знаешь, то обязан мне сказать.

Гарт чуть шевельнулся, опустив голову. Потом снова взглянул на Рен и ответил, уверенно жестикулируя: «Все, что нужно, я тебе сказал. Я ничего не знаю о твоих родителях. Поверь мне».

— Верю, — спокойно кивнула Рен.

И все же ее что-то беспокоило… Ей по-прежнему казалось, будто Гарт рассказал не все… Но почему ее не оставляет это чувство? И имеет ли она право учинять ему допрос?

Рен тряхнула головой, словно отгоняя ненужные мысли. Нет, Гарт не мог ее обманывать. Только не Гарт.

«Мы узнаем правду о твоих родителях, — неожиданно прожестикулировал он. — Обещаю».

Рен крепко сжала его руку.

— Гарт, — проговорила она, — ты мой единственный друг, ты самый надежный.

Потом Гарт уснул, а Рен дежурила. Разговор с другом ее ободрил, успокоил: в конце концов, она не одинока, Гарт ее не бросит, не покинет.

Рен сидела, вглядываясь в темноту, зловещую и угрожающую. Но теперь страх почти прошел — возвращалась уверенность. Она знала: все будет как всегда; они с Гартом неразлучны, и это главное.

Проснувшись в полночь, Гарт сменил подругу, и она тотчас же уснула.

Рассвет посеребрил небо, но остров по-прежнему казался темной и глухой стеной. Берег же, тихий и пустынный, протянулся черной полосой, точно небрежно раскатанный рулон траурного крепа. И рвался ввысь могучий Киллешан, окутанный клубами пара.

Рен с Гартом умылись и наскоро позавтракали, стремясь поскорее отправиться в путь. Уже вовсю припекало солнце, быстро разогнавшее остатки утренней свежести. Вдоль берега, у самой поверхности воды, парили, то и дело ныряя, морские птицы. В поисках убежища пробегали по скалам осторожные крабы. Остров просыпался, оживал.

Рен с Гартом взвалили на плечи поклажу, проверили, на месте ли оружие, и, взглянув друг другу в глаза, зашагали в глубь острова.

Песчаное побережье постепенно переходило в поросшие высокой травой лужайки, которые, в свою очередь, уступили место зарослям акации. Путники вошли в лес. Стволы старых деревьев поднимались перед ними, точно мощные колонны. Почва же в лесу была бесплодной и голой — ни травинки, ни кустарника, одни лишь высоченные деревья. Солнце все еще таилось в восточной части неба, и на всем лежали смутные тени. Друзья шли медленно и осторожно, то и дело осматриваясь по сторонам. После бамбуковой рощи потянулись луга, где трава доходила до пояса и в изобилии росли яркие полевые цветы.

Первый день прошел без происшествий, и к вечеру они сделали привал на лугу, на пригорке, откуда удобно было обозревать окрестности. Второй день прошел так же спокойно, как и первый. Теперь они уже продвигались гораздо быстрее, легко переправляясь через реки и речушки, без труда преодолевая холмы и овраги.

И при этом ни намека на чудовищ, о которых предупреждал их Тигр Тэй. Попадались, правда, змеи и пауки, многие из которых вполне могли быть ядовитыми, но с ними-то скитальцы встречались не впервые и потому с легкостью избегали неприятных столкновений. Несколько раз они слышали хриплое урчание болотного кота, но самого хищника не видели. Раз или два над головой проносились хищные птицы. Часто лил проливной дождь, но, к счастью, непродолжительный, приносивший лишь свежесть.

Третий день, тихий и пасмурный, начинался, как и предыдущие. Солнце, поднявшись в небо, загорелось желтым маяком, замелькало между кронами деревьев. А затем вдруг исчезло, скрылось в облаке вулканического пепла. Местность между тем становилась все более суровой и труднопроходимой, прибрежные низины и поросшие травой предгорья сменились каменистыми склонами, а вулканическая порода стала пористой, рыхлой и при каждом шаге осыпалась.

Хмурые и молчаливые, наскоро позавтракав, они снова отправились в путь. Вскоре путешественникам пришлось накинуть тяжелые плащи: гнетущая и удушающая жара, царившая на побережье, сменилась прохладой; и чем ближе подходили они к Киллешану, тем холоднее становился воздух. Вокруг в туманной дымке мелькали тени — возможно, живые существа, утратившие очертания. Постепенно стих щебет птиц и стрекот насекомых, воцарились сумерки — дождь хлынул как из ведра.

Они остановились под кроной старого дерева, росшего на краю небольшой полянки. Привалившись спинами к могучему стволу, принялись за ужин, глядя, как меркнет свет и сгущается тьма. Начавшийся дождь временами прекращался, чтобы вскоре припустить снова. Хотя мощная крона старого дерева служила надежной защитой, сырость, висевшая в воздухе, проникала повсюду. Во всяком случае, костер развести им так и не удалось. Плотно завернувшись в плащи, они прижались друг к другу. Остров окутала черная как смоль ночь.

Рен вызвалась дежурить первой, так как все равно была слишком возбуждена, чтобы заснуть. Гарт не возражал. Улегшись, он подтянул к груди колени, положил голову на руки и тут же заснул.

Рен сидела, глядя во тьму и прислушиваясь. Листва деревьев и клубы тумана, сползавшие по склонам Киллешана, скрывали свет луны и далеких звезд; и даже после того как глаза Рен привыкли к темноте, она видела не далее чем на десяток футов от себя. Перед ней то и дело мелькали какие-то смутные тени; из сгустков тумана вырывались всевозможные звуки — пронзительные крики ночных птиц, шорохи, фырканье, рычание… Где-то вдалеке урчали ночные охотники — дикие коты. Вокруг нее оживал ночной мир, невидимый и опасный.

«Пусть себе резвятся, не страшно», — подумала она, тряхнув головой.

Дождь в конце концов прекратился, в воздухе висел лишь влажный туман. А время бежало, летело… Ночные звуки затихали, становились глуше, и Рен вдруг почувствовала, что кто-то, скрывшийся там, во тьме, смотрит на нее, разглядывает, изучает… Гарт негромко похрапывал. Она пошевелилась, повернулась, хотя вставать не собиралась. Ей просто лишний раз хотелось убедиться, что за спиной у нее что-то надежное, могучее — ствол дерева — и что она не дремлет… Гарт спал рядом — это тоже успокаивало. И все же было неспокойно: слишком уж незащищенной, уязвимой чувствовала она себя. Рен пыталась объяснить свой страх тем, что местность незнакома, что они — в чужой стране. И еще предостережениями Тигра Тэя, который говорил, будто здесь водятся чудовища. И значит, ей потребуется время, чтобы привыкнуть…

Мысль эта так и осталась незаконченной. Рен вдруг увидела чей-то гигантский силуэт, вынырнувший из тумана. Существо сначала передвигалось прямо, на двух ногах, а затем вдруг опустилось на четвереньки. И остановилось. И Рен знала: этот некто смотрит на нее. Она почувствовала, как зашевелились волосы у нее на затылке. Рука ее медленно потянулась к рукоятке ножа, висевшего на поясе.