лишь за счёт своего упрямства сдвинуть с места зебринский танк(а может и с десяток таких), а потому споры с ней могли затянуться на достаточное время, которое могло сыграть с нами злую шутку. Нам сейчас было главное не потерять след Клауд Мёрфи, следы которой уже начинали теряться в песке.

Мы были словно кобылка и жеребёнок, которые пойдя в лес, разбрасывали по дороге крошки от печенья. Зачем спросите вы, это было сделано для того, чтобы потом жеребята смогли воротиться в дом родной. Однако как водиться, в результате того, что крошки были сделаны из зерна, из склевала ворона и жеребята заблудились, попав к лесной колдунье. Вот и мы сейчас вели себя аналогично, Клауд Мёрфи идя по пустоши, оставляла за собой следы из крошек от печенья, которые имели вид слухов и информации, именно благодаря таким следам, мы и должны были ее в конце концов отыскать. Но как и в той сказке, против нас была та самая ворона, которая склевывала с земли крошки, и этой вороной было время.

Время это такая штука, которая может заставить исчезнуть все, что оно захочет. Достаточно лишь тысячи лет на то, чтобы маленький ребенок вырос, завел семью и детей, а после состарился и умер. А уже какое-то время спустя, о нем никто уже и не вспомнит, что он когда-то жил на этом свете, все знания о нем, будут преданны забвению, а путь к могиле его, зарлстет травой, а надгробная плита развалиться, без должного ухода. Именно по этой самой причине, многие древние захоронения и выглядят так, будто это высокие холмы, а на деле являются семейными гробницами.

Именно по этой самой причине, мы были обязаны спешить, пока ворона, окончательно не склевала все крошки от печенья.

На второй день нашего пути, мы наткнулись на группу зебр, которые шли на запад. Мы спросили их, не видели-ли они во время странствий своих пегаску, при этом назвав ее данные. В ответ на это, мы получили лишь десятка два пар глаз, которые были черны словно смола, которые уставились на нас с недопониманием. Я пояснила, что мы ищем кобылу, однако зебры вновь не понимающе заморгали глазами. Это заставило меня сделать заключение, что зебры либо не образованные, что не знают что такое пегаска и кобылица. Или на оборот, они знают значения этих слов, однако в связи с языковым барьером, они меня не понимают, так как слова пегаска и кобылица могут на их языке звучать абсолютно по другому.

В конце концов, к нам вышла молодая кобылица, лет эдак может тридцати-тридцати пяти, после чего повернулась ко мне, а за тем начала бормотать. Я в начале не поняла ее, а потому показала копытами жест, что я ее не понимаю и лишь спустя где-то минут может двадцать, зебра смогла мне толково объяснить суть ее слов. Как оказалось, кобылицу то они видели, однако она пролетала слишком высоко, дабы можно было определить ее внешность, а потому это могла быть и не та пегаска, которую мы искали. Кобыла кивнула, что мы можем и ошибиться, а та кобылица, полетела куда-то на юг. Поблагодарив зебру за оказанную услугу, я отдала ей что пятьдесят крышек, в качестве платы за потраченное на нас время, а после мы разминулись.

Имея на копытах данные, что возможно искомая нами пегаска направилась на юг, говорило нам о том, что возможно ещё не всё потеряно и мы успеем ее нагнать. Однако я погорячилась, убежав слишком быстро и позабыв спросить о том, как давно это было. Однако уже было поздно, караван зебр уже скрылся из виду. Я фыркнула на себя, за то что была такой торопыгой, однако что было поделать, такой уж пони я была и с этим уж ничего не возможно было поделать. Стукнув копытом по земле, я дала знак к выдвижению в путь.

Вечер застиг нас внезапно, мы думали что ещё успеем пройти не один десяток километров, пока солнце окончательно не уйдет за линию горизонта и наступит темнота, однако будучи слишком увлеченными мыслями своими, мы не заметили, как быстро пролетело время, а мы были вынуждены остановиться и улечься на ночлег. Разведя костер, мы расселись вокруг него, протягивая к нему свои зудящие от усталости ноги. Ещё-бы им не зудеть, после дня, за который мы присели может быть всего раз, да и то для того чтобы пообедать, мы так остановок и не делали, так что в пути мы провели где-то может не меньше десяти часов. За это время мы прошли километров где-то сорок, если не больше разумеется, а от такой дистанции для тех, кто всю жизнь не ходил больше чем километров на десять в день, при этом делая частые перерывы, было довольно таки тяжело осознать, что нужно как следует взяться за нашу физическую подготовку.

Я с тяжёлым дыханием повалилась на бок, мои веки были словно налиты свинцом, готовые закрыться в любой момент, едва стоит мне потерять контроль над ними. Ская и Найт это особо не волновало, первого по той причине, что он был пегасом и уже привык к тому, что жизнь его постоянно грузит. Найт уже привыкла к образу жизни на ногах, а потому не страдала от непривычной нагрузки. Я была единственной пони в группе, которая была лишена хорошей физической нагрузки, в результате чего была выдана как лимон, готовая развалиться на части, как старый проржавевший на сквозь дилижанс, который пытаются сдвинуть с места.

Однако со временем, когда слегка отдохнула, я смогла на конец расклеить свои веки, дабы поговорить с друзьями о их предыстории до того, как повстречались со мной. Найт как оказалось, помимо того что жила в селении, около которого базировался клан Стальных Рейнджеров, была довольно ранимой, а все по той причине, что у нее мало кто был из близких. Отец скончался ещё до ее рождения, а мать скончалась во время вторых родов, так как организм банально не выдержал нагрузки. В результате она осталась с бабушкой, которая и прививала ей высокие морали, приучивая кобылку к тому, что мир можно сделать лучше лишь тем способом, когда ты первая делаешь шаги в этом