за ужин, он ничего мне не запрещает. Я вот прихожу сюда каждую пятницу, и он знает, что литературный кружок, а больше ему не интересно. Где бы я ни ходила, ему достаточно моего ответа. Я прихожу, он всегда спрашивает: «Хорошо провела время? Вот и прекрасно!» Все его фразы, произнесенные за день – это дежурные формулы, я могу по пальцам перечислить все, что он говорит за день. Никакого порыва, никакого импульса, все рассчитано и распланировано. Родители на Рождество, пиво в пятницу, друзья в субботу, отпуск в июне, секс по выходным.

– Это любовь, – заключает Джонсон неожиданно. – Поверь мне, после четырнадцати лет брака я точно знаю, что это и есть английская любовь. До тех пор пока он берет тебя с собой на Рождество к его родителям и в отпуск на море, это любовь. Секс по выходным – это большая любовь. Секс раз в месяц – это любовь после двух лет брака. Страстей у них нет и не было, и с мужиками им комфортнее, чем с бабами. Смирись сразу или уйди.

– Куда же мне идти? Я ведь его люблю, – тихо произносит Вероника.

– Значит, смирись, – приговаривает Джонсон. – Ребенка заведи. Или кошку. Садом займись. Живи своей жизнью.

– Жить своей жизнью я и без него могу, зачем же быть вместе?

– Зачем-зачем? Чтобы в отпуск на море ездить каждое лето. Чтобы домик иметь с садом. И британское гражданство.

Опять повисла пауза. Женщины еще раз задумались, стоит ли британское гражданство того пути, который они прошли, и повторили бы они его снова. Вино допито, сигареты докурены, и разговор больше не клеится. Спохватились, что поздно и пора домой.

– Невеселые выводы, – изрекает Мастер, поднимаясь из-за стола и подавая пальто старосте, прихорашивающейся перед зеркалом. – Выходит, все англики – козлы, и, кроме паспорта, поиметь с них нечего. Везде моральная и сексуальная неудовлетворенность, нет родства душ, нет взаимопонимания. Получается, все замуж по любви выходили, а никто по любви не живет?

– Я живу по любви! – заявляет староста своему отражению. – И всегда жила по любви, и всегда мне этой любви хватало, – она еще раз принимает выигрышную позу перед зеркалом. – Потому что любить надо себя! Эта любовь самая крепкая, самая счастливая и остается с тобой на всю жизнь.

Выйду замуж по расчету

Мы расположились с Ириной в удобных креслах в гостиной и уже перемыли косточки доброй половине знакомых. Лондон – это такая же большая деревня в некотором смысле. Если вращаться в русской среде, то скоро выясняется, что все друг друга знают, если не напрямую, так через знакомых. Мы обсуждаем с Ириной идею создания собственного рекламного агентства, где она будет занимать организацией, а я писать статьи по заказу. Она уже переговорила с дизайнерами и рекламными агентами, теперь дело стало за авторами. В данный момент она формирует рекламное портфолио для будущего агентства, и мы с ней отбираем достаточно профессиональные материалы. В Украине у Ирины был собственный бизнес – небольшое брачное агентство, она почувствовала, что такое быть независимой деловой женщиной, и с этим образом жизни очень трудно расстаться. Великобритания прижала ее не по-детски, но идея собственного бизнеса то и дело возвращается в ее голову. На столе стоит бутылка «Бейлиса», того самого сливочного ликера, который-то и спиртным назвать сложно, так, одно баловство, но Ирина едва пригубляет его и в очередной раз ставит обратно.

– Ты заметила, что я не курю? – спрашивает она неожиданно.

– Угу. И не пьешь.

– А еще ем много свежих фруктов и гуляю по утрам. Ты все еще не догадываешься? – таинственно смотрит она на меня.

Наверное, по закону жанра полагается бросаться с поздравлениями, но я не поздравляю. В предельно запутанной и неопределенной Ирининой жизни не хватает только ребенка. Год назад она разошлась со своим британским мужем, затеяла сложный развод, ее документы лежат на рассмотрении в Хоум Офисе, у нее нет ни работы, ни жилья, и ее статус в стране более чем неопределенный. Я даже не знаю, как реагировать. Вся эта ситуация кажется мне плохо написанным сценарием мыльной оперы. Новая «Просто Мария» в Ирином лице: бедная, но гордая женщина из Харькова покоряет Лондон с младенцем на руках.

– Ты ничего не понимаешь, – заговорщически шепчет Ирина. – Я такая счастливая! Вот теперь-то все наладится.

Я совсем не представляю, как теперь все может наладиться, если только она не отзовет свои документы из Хоум Офиса и не поедет к маме в Харьков. Ей уже тридцать четыре года, конечно, ни о каком аборте не может идти и речи. Но все-таки ее положение в Лондоне более чем шаткое. Тут и без ребенка-то непросто выживать. Потом у меня мелькает мысль, что у Ирины и тут все наверняка схвачено, иначе она не была бы бизнес-леди. Наверняка по каким-то правилам Хоум Офис не может депортировать из страны беременную женщину, находящуюся в процессе развода с британским мужем. Скорей, наоборот, по своим гуманным законам эта развитая европейская страна должна обеспечить женщину и ребенка жильем, причем высокого качества и не меньше трех комнат на двоих, денежным пособием, предполагающим и полный рацион с витаминами, и врачей, и няню, и прочие блага цивилизации. И если государство не заплатит из своего кармана, то раскошелиться на содержании Ирины и ее ребенка придется либо ее мужу, либо отцу ребенка, тоже британскому гражданину, который после известия о Ириной беременности куда-то испарился. Брак у Ирины не задался с самого начала. В свою бытность хозяйкой брачного агентства она пристроила за границу немало украинских девочек, некоторых даже очень удачно. А вот себе прогадала. Познакомилась с одним британцем египетского происхождения, встретилась с ним в Крыму, провели вместе отпуск. Египтянин не то чтобы ей очень понравился, но возразить было совершенно нечего. Обеспечен, хорош собой, успешный обувной бизнес в Лондоне, квартира в престижном районе. И влюбился в нее просто безумно. Всю неделю не отходил от нее ни на шаг. Цветы, рестораны, подарки. Не жалел ни денег, ни слов. Заморочил голову. Вернулась домой, немного отошла. Прикинула, поразмыслила. Снова и снова разложила пасьянс. Что-то не складывалось, а что – непонятно. Вроде бы нечего возразить. Разве что возраст, пятьдесят два года, но и она не девочка, тридцать один год, а замужем не была. Вроде бы и умница, и красавица, и таланты разные имеются, а как-то не сложилось. И в полупровинциальном Харькове уже перезрелая невеста. Как только разместила свои фотографии в Интернете, такие предложения посыпались – закачаешься. Такие мужчины писали, каких в Харькове днем с огнем не сыщешь. Приезжали даже пара человек в Харьков, с одним еще в Киеве встречалась, но не приглянулись. А тут появился этот араб с его ежедневными букетами и подарками, и все как с цепи сорвались – соглашайся, соглашайся. Родня, подруги, бывшие коллеги – все напевают: чего ты ломаешься, где ты еще такого жениха найдешь, будешь жить в самом Лондоне и не официанткой какой-нибудь работать, как наши девчонки, что поуезжали на заработки, а хозяйкой хорошего дома, работу приличную найдешь. Да и о детях пора подумать. Чего тут нищету плодить! Родишь ребенка, и британский паспорт тебе обеспечен. А там можно и отправить своего араба восвояси. Так и порешили.

Семейная жизнь не сложилась с первых недель. После свадьбы мужа как будто подменили. Подозрительный, ревнивый, прижимистый. Из дома дальше магазина не пускает, денег не дает, она уже рада-радехонька была сбежать на какую-нибудь работу, пристроилась администратором на полставки в русское туристическое агентство – и то счастлива. Деньги крохотные, но хоть карманные расходы себе покрыть. Через коллег познакомилась с русскими в Лондоне, появились какие-то друзья, дела, интересы. Муж на все смотрел неодобрительно, постоянно звонил и спрашивал, где она и с кем, пару раз вернулась домой поздно, так такой шум поднял, чуть не поколотил. Грозился вообще запретить работать с русскими – вон пусть в его магазине помогает, продавцы не справляются. Ну а Ирина – девушка тоже с характером, противоречила много, права свои отстаивала. Ссорились, мирились. Она уходила из дома к подругам, он ее находил, просил прощения, умолял вернуться, говорил о своей неземной любви. Она