Очевидно, продолжать беседу он не желает.

Не слишком-то и хотелось.

Дождь шел всю ночь. Нескончаемой дробью барабанил по крыше, стучался в стекла. Подвывал, словно израненный зверь, ветер. Ветки деревьев со свистом бились о стены. Молнии озаряли улицу серебристыми вспышками.

В темноте предметы приобрели зловещие очертания, и зажмурившаяся до точек в глазах Наташа сжимала края одеяла. Изредка она, приоткрыв один глаз, смотрела на настольные часы, цифры которых светились ярким алым цветом. Утро никак не наступало.

А когда на небо все-таки выползло сонное солнышко, стихия разом успокоилась. Как веником смело.

После завтрака Наташа вышла на улицу, сделала вялую зарядку и плюхнулась в беседку. На лавочке лежал кулек с тыквенными семечками, чудом не залитыми дождем. Время текло медленно, цифра одиннадцать на мобильном телефоне неохотно сменилась двенадцатью. Кучка шелухи росла. Несколько следующих часов ничегонеделания девочка вынести попросту не могла.

– Бабуль, чем-нибудь помочь? – крикнула она.

– Нет уж, спасибо, – отказалась возящаяся в парнике бабушка. – Хватит нам и без тебя неурожая.

– Ну, ба-а-б!

Раиса Петровна вышла к внучке.

– Опять скучаешь?

– Мне б только часиков до трех чем-нибудь заняться. Потом уйду гулять.

– Почитай книжку.

– Все прочитано.

– Так уж и все? Тебе достать с чердака «Капитал» Маркса? Четыре тома.

Наташа испуганно посмотрела на лукаво прищурившуюся бабушку.

– Нетушки. Я лучше поскучаю.

– Дело твое.

И ушла обратно к томящимся под пленкой огурцам.

Наташа покрутила головой в поисках приключений. О! Под столом валялся журнал с кроссвордами, а внутри – ручка. Бумага от воды пошла волнами, но краска не потекла, и буквы читались. Впрочем, вопросы оказались мудреные, сложные, и желание разгадать хоть что-то быстро сошло на нет. В итоге Наташа просто рисовала закорючки. Вообще-то они должны были стать то изящным женским профилем, то округлым лицом домового, но рисовала Наташа плохо, поэтому ничего дельного не получалось.

Ленивые цифры превратились в «тринадцать».

– Бабуль! – вновь позвала Наташа. – Тебе ничего в магазине не надо?

– Нет, – со смешком ответила бабушка. – Со-о-всем ничего не надо.

– Блин. А деду?

– То, что надо деду, тебе не продадут, – тоскливо отозвался дедушка, лениво водящий валиком по доске забора. Видимо, бабушка заставила его закончить начатую работу, несмотря на лужи и сырость.

– Может, тебе помочь? – решилась Наташа, хотя не переносила едкого запаха краски.

– Если не лень – давай.

Дед торжественно вручил ей наскоро сляпанную из газеты шапочку, валик и ведро с синей краской.

– Переоделась бы хоть – замызгаешься, – пробурчала бабушка, погрозив мужу кулаком. – Ну и лентяй, эксплуатируешь ребенка!

– Ей полезно, – не согласился дедушка.

– Не замызгаюсь, – одновременно с этим уверила Наташа.

Дело пошло, пускай и медленно. Джинсы она, конечно, заляпала, но те давно разонравились, поэтому не жалко.

– Седьмая есть! – гордо крикнул дедушка.

– А у меня – девять.

Дед присвистнул.

– Метеор. Давай на спор? Кто покрасит больше, тот получит брикет мороженого.

– Какого? – азартно уточнила Наташа.

– Любого.

– По рукам!

Они замахали валиками так быстро, что внешняя сторона была докрашена не к воскресенью (как обещал дедушка), а спустя полтора часа.

Наташа очнулась лишь тогда, когда на ее плечо легла чья-то ладонь.

– Мамочки! – взвизгнула она, отпихивая руку. – Ты зачем меня пугаешь?!

– Прости, пожалуйста. Хотел сюрприз сделать, – смутился Кир, осматривая перепачканную Наташу. – Красота.

Девочка заулыбалась, не заметив ехидства в его голосе.

– Мы идем гулять? – спросила она боязливо.

– Идем. Советую надеть резиновые сапоги – в лесу мокро.

– Значит, в лес?

– А куда еще? Кладбище я приберегу на потом.

– Надеюсь, ты шутишь…

Ноги затекли от сидения на корточках. И Наташа побрела к калитке, тряся то одной, то второй.

– Подождать тебя? – спросил Кир, идя рядом с ней.

– Можешь познакомиться с моими стариками.

Согласия она не ждала – знала, как мальчишки не любят общаться со старшим поколением. Но Кир, кивнув, вошел во двор следом за Наташей. И даже – невероятно! – спросил имя бабушки с дедушкой. В общем, повел себя самым неожиданным – джентльменским, что ли! – образом.

Наташа собралась с молниеносной скоростью. Правда, долго оттирала краску с носа и щеки. Затем она поправила выбившуюся из хвостика прядку волос и пошла за Киром. Мальчик нашелся на веранде, уплетающий блестящие от масла блины.

– Я Кирюшу покормить решила, – с умилением призналась бабушка, завидев внучку. – А то знаю вас. Ничего не покушаете, а потом ходите да животами урчите, болячки зарабатываете.

– Шпашибо, ошень вкушно, – вставил довольный Кир.

Наташа хихикнула и сделала из блинчика рожок, а затем от души плюхнула внутрь сметаны.

Гулять они отправились лишь тогда, когда с тарелки исчез последний блин. Сытые до тошноты, они щурились под лучами ленивого солнца.

– Ты извини, что отдала тебя на растерзание родне, – сказала Наташа, почесываясь.

К шоссе они вышли, перебравшись через чей-то запущенный огород. Путь-то сократили, но не учли, что единственным растением, прижившимся на участке, окажутся высокие заросли крапивы. Поэтому теперь Наташу одолевала дикая чесотка. Кир мужественно держался и не почесал себя ни разу.

– Ха! Шутишь? Я никогда не ел блинов, – покраснел Кир.

– Твои родители их не готовят?

– Родители, – повторил Кир, будто пробуя слово на вкус. – Честно говоря, я не знаю… есть ли они вообще…

– Ой… – только и смогла ответить Наташа.

«Молодец, – она тут же принялась себя корить. – Задала неуместный вопрос. Теперь отдувайся».

– Я живу с родственниками, – пояснил мальчик. – Не самыми близкими, но мы все как одно целое. Семья – она и есть семья. Эй, не хмурься.

– Просто не знала… Вот и спросила, а ты… Извини…

– Прекрати думать о глупостях. Нам туда.

Мальчик ткнул пальцем на едва протоптанную тропку. Рядом с той находился замечательный ориентир – придорожный указатель «Еловый бор – 5 км».