– Ты можешь сидеть спокойно?

Аша прислонилась к прохладной стене, подчиняясь кузине, пока та меняла повязку на ожоге. Ее онемевшая рука безжизненной плетью висела вдоль тела. После возвращения из гор Расселины она пошла прямиком в комнату Сафиры и теперь выслушивала ее ворчание.

Хотя комната кузины находилась в женском крыле королевских покоев, она казалась тесной и мрачной. Штукатурка на стенах пожелтела и местами потрескалась, террасы не было, а крошечные окошки, затянутые вместо стекол полупрозрачной тканью, едва пропускали солнечный свет. До того как начались бунты, здесь жили слуги королевы драконов, но теперь на ночь их сгоняли на пашни, огороженные частоколом, и приставляли охрану.

– Надеюсь, ты расскажешь, как это произошло, – нахмурившись, Сафира поглядывала на безжизненную руку Аши, привычными движениями бинтуя раны. Аша смотрела, как кузина обматывает ее кисть, и вспоминала детство. Они с Сафирой любили прятаться в саду, в кустах жимолости, где, прижавшись друг к другу, хихикая и зажимая рты, они следили, как няня суматошно мечется по всему дворцу в поисках королевской дочки, отчаянно выкрикивая ее имя. А по ночам они частенько забирались на крышу, ложились рядышком и придумывали названия всем звездам подряд. Но когда умерла мать, все прекратилось. Мать была одной из немногих, кто не так фанатично и строго требовал соблюдения законов, касающихся скраллов.

– Готово, – сказала Сафира, завязывая концы бинтов. – Ну как?

Аша подняла забинтованную руку: в повязке она казалась в два раза толще. Топор лежал на полу; слабыми пальцами она попробовала поднять его и почувствовала, как при малейшем движении кожа стягивается и саднит, но, по крайней мере, она смогла его удержать. Вряд ли у нее получится управляться с топором так же ловко, как и прежде, но это лучше, чем ничего.

Только Аша собралась сказать кузине «спасибо», как раздался громкий стук в дверь.

– Саф!

Это был голос Дакса, и в нем явно слышалась паника. Аша и Сафира переглянулись. Сафира вскочила и подошла к двери.

Дакс ввалился в комнату задыхающийся и обессиленный. По его вискам струился пот, мокрые кудри прилипли к лоснившемуся лбу. Светлая туника была заляпана кровью.

Неожиданно Аша поняла, кого он ей напоминает.

Мать.

За несколько дней до смерти она исхудала настолько, что превратилась в скелет, обтянутый кожей, с запавшими глазами, острыми скулами, горевшими болезненным румянцем. Аша вспомнила ее надсадный кашель, изматывающий всю ночь. Вспомнила, что в самом конце вместе с кашлем начала выходить кровь, целые реки крови.

Аша поднялась на ноги – непростая задача, если одна рука обожжена, а другая бесполезно висит вдоль тела.

– Что случилось? – вскрикнула Сафира. – Ты ранен?

– Я совершил ужасную ошибку. – В ввалившихся глазах Дакса плескался страх.

Заметив тревогу на лице Аши, он опустил взгляд на кровь на своей груди.

– Это не моя, – начал он и умолк, глядя на забинтованную руку сестры.

Сафира не дала ему спросить об этом.

– Так что случилось? – повторила она.

Он посмотрел Аше в глаза.

– Мне нужна твоя помощь.

Неужели лестонги? Они напали на него? Аша выпрямилась и сжала губы.

– Это Торвин.

Имя ей было незнакомо.

– Кто?

– Слуга Джарека, – пояснила Сафира.

Аша вспомнила этого невольника: пронизывающий взгляд, веснушки, как звездочки, длинные пальцы, перебирающие струны лютни. Торвин.

– Я думал, у меня получится его остановить, – Дакс неуверенно потер шею. – Ты же знаешь Джарека. Как только он видит, что кто-то тебе небезразличен…

– Он тут же делает ему больно, – задумчиво закончила Аша.

Дакс безвольно опустил руки и шагнул к ней.

– Нужно, чтобы ты помогла ему.

Аша покачала головой.

– Дакс, ты – наследник трона. Ты не обязан заботиться о нем. Он невольник.

Сафира быстро взглянула на нее.

– Что? – Аша встретила взгляд кузины, при брате это было неопасно. – К тебе это не имеет отношения, Саф.

В этом была слабость Дакса. Слабость гораздо хуже безрассудства, драк, волокитства за женщинами, азартных игр. Дакс не умел мыслить как король. Он, скорее, чувствовал себя этаким… героем, чересчур сентиментальным, добросердечным, мягким внутри. Это могло причинить ему вред.

– Аша, умоляю тебя.

Короли не умоляют.

– Если я попрошу Джарека оставить Торвина в живых, он убьет его назло. Но если попросишь ты…

– Ты серьезно просишь меня заступиться за дерзкого скралла и отменить наказание, которое он явно заслужил?

Аша внимательно всматривалась в брата. Дакс весь прошлый месяц провел в Редколесье, ел и пил вместе с религиозными фанатиками, отказывающимися иметь невольников. Так, может, переговоры с лестонгами закончились не его победой и это не он склонил их на свою сторону, а они – его?

– Он не… – начал Дакс, сжимая кулаки.

Но тут же разжал их. Он смотрел так, словно хотел схватить Ашу за плечи и потрясти.

– Он страдает из-за тебя, как ты не понимаешь? Потому что коснулся тебя на глазах у Джарека, на глазах у всех, – тонкие ноздри Дакса раздулись. – Если бы он не поймал тебя тогда, ты бы расшиблась.

– Он не просто поймал меня, – сквозь зубы процедила она, вспомнив его прямой, бесстрашный взгляд. «Один танец, – потребовал он тогда. – Время и место на мое усмотрение».

– Завтра его отправят в волчью яму, и оттуда он уже не вернется, – сказал Дакс.

Можно подумать, смерть слуги в волчьей яме могла вызвать ее сочувствие. Невольники умирают там каждый день.

– Преступнику там самое место.

Но в памяти вдруг всплыло биение сердца возле ее щеки, а еще – ощущение защищенности, когда чьи-то сильные руки крепко тебя держат. Восемь лет прошло с тех пор, как она слышала биение сердца другого человека. Тогда ее держали такие же заботливые руки.

– Тебе же ничего это не стоит, Аша.

Она ненавидела, когда Дакс так на нее смотрел: словно ее внешность подтверждала его самые страшные предположения, как будто он осознавал, какой она на самом деле монстр.

Это напомнило ей легенду о двух близнецах: один был создан из небесной синевы и чистого эфира, другой – из крови и лунного света. «Если Намсара нес смех и любовь, – вспомнила Аша, – то Искари приносила разрушение и смерть».

Сафира подошла и встала рядом с Даксом.

– Я согласна с твоим братом, – сказала она.

Аша уставилась на кузину, не ожидая такого предательства.