Он повернулся к Теону, ища поддержки, но тот стоял с остекленевшим взглядом, до судороги сжимая кулаки и хмуря лоб.

— Что случилось? — встревожился Элвин.

Теон продолжал смотреть вдаль.

— Сюда что-то приближается. Нам лучше вернуться в корабль.

Галактика много раз повернулась вокруг своей оси с тех пор, как Ванамонде впервые осознал себя. Он мало что помнил о тех временах и о существах, которые о нем заботились, — но не забыл чувство одиночества, возникшее, когда они в конце концов ушли, оставив его среди звезд. В течение последующих тысячелетий он путешествовал от солнца к солнцу, постепенно развиваясь и наращивая силы. Когда-то он мечтал найти тех, кто присутствовал при его рождении, и хотя мечта эта давно потускнела, она все же не умерла.

На бесчисленных мирах он находил останки былой жизни, но разум обнаружил лишь однажды — и в ужасе бежал от Черного Солнца. Однако Вселенная была очень велика, а поиск едва успел начаться.

Сколь бы ни был далек в пространстве и времени громадный выброс энергии из центра Галактики, он манил Ванамонде сквозь световые годы. Выброс этот был совершенно не похож на излучение звезд, он появился в поле сознания неожиданно, словно метеор в безоблачном небе.

Когда Ванамонде наконец обнаружил его источник, он понял, что это место ему знакомо — бывал тут уже, но никаких признаков жизни тогда не заметил. Теперь же там появился разум.

Он не знал, для чего предназначен лежавший на равнине длинный металлический предмет, поскольку вещь эта была столь же чужда его натуре, как и практически все принадлежавшее к физическому миру. Предмет еще окружала аура энергии, доставившая его сюда через Вселенную, но сейчас она не интересовала Ванамонде. Осторожно, подобно готовому к бегству дикому зверю, он потянулся к двум разумам. И в следующий миг понял, что его долгий поиск завершен.

Еще несколько дней назад Рорден не мог бы вообразить подобной встречи. Хотя формально он все еще пребывал под подозрением, необходимость его присутствия была столь очевидной, что никто не предложил исключить хранителя записей из числа участников встречи. Шестеро гостей сидели перед Советом, а по обе стороны от них — Рорден и другие кооптированные члены правительства Диаспара. Это означало, что он не мог видеть посланников Люса, но выражения лиц расположившихся напротив земляков говорили ему достаточно.

Вне всякого сомнения, Элвин был прав, и Совет постепенно осознавал эту неприятную истину. Делегаты из Люса думали почти вдвое быстрее, чем лучшие умы Диаспара. И это было не единственным их преимуществом, поскольку они также демонстрировали удивительную согласованность действий, что, как предположил Рорден, могло быть следствием их телепатических способностей. Хранитель записей не знал, читают ли они мысли советников, но решил, что вряд ли гости нарушат свое торжественное обещание, без которого эта встреча была бы невозможна.

Впрочем, Рорден сомневался, что от нее будет существенный толк. Элвин улетел в космос, это уже свершившийся факт. Совет, еще не признавший окончательно существование Люса, кажется, до сих пор не понял, что произошло. Его члены напуганы, как и большая часть гостей. Сам Рорден уже не испытывал страха. Каким-то образом безрассудство Элвина — или смелость? — изменило его взгляды и расширило горизонты.

Вопрос председателя застал его врасплох, но он быстро опомнился.

— Полагаю, — сказал хранитель записей, — что подобная ситуация никогда прежде не возникала. И мы никак не смогли бы ее предотвратить, поскольку всегда плетемся в хвосте у событий. — Все поняли, что под «событиями» он подразумевает действия Элвина, но комментариев не последовало. — Нет никакого смысла спорить о прошлом — и Диаспар, и Люс совершили ошибку. Когда Элвин вернется, можете не допустить, чтобы он снова покинул Землю — если сумеете. Скорее всего, не сумеете, поскольку к тому времени он может многому научиться. Но если случилось то, чего вы опасаетесь, никто из нас не в состоянии ничего исправить. Земля беспомощна вот уже миллионы веков.

Рорден замолчал и посмотрел на сидевших напротив. Его слова никого не обрадовали. Но он и не ставил перед собой задачи успокоить Совет.

— Однако, — продолжал он, — я не вижу причин для тревоги. Земле не угрожают новые опасности. Каким образом два мальчика, улетевших на космическом корабле, могут обратить против нас гнев Пришельцев? Не будем кривить душой, давайте признаем: Пришельцы могли уничтожить нас давным-давно.

Наступила тишина. Слова его были откровенной ересью, они глубоко шокировали собравшихся — но Рорден с интересом отметил, что двое гостей, похоже, восприняли их одобрительно.

Председатель нахмурился.

— Разве легенда не гласит, что Пришельцы пощадили Землю лишь с условием, что человечество никогда больше не выйдет в космос? И разве мы не нарушили это условие?

— Когда-то я тоже в это верил, — вздохнул Рорден, — Мы воспринимаем как должное многие догмы, и это одна из них. Но мои машины не хранят легенд, только истину — а о подобном соглашении нет никаких исторических записей. Я убежден: столь важное событие непременно было бы зафиксировано, как зафиксированы многие куда менее существенные.

Элвин мог бы мной гордиться, подумал Рорден. По крайней мере одна его мечта стала явью — отношения между Лю-сом и Диаспаром помаленьку выстраиваются, хотя противоречий еще предостаточно. Интересно, где сейчас Элвин?

Лишь когда за спиной Элвина закрылся шлюз, он повернулся к другу и спросил, переведя дух:

— Что это было?

— Не знаю. Что-то ужасное. Мне кажется, оно по-прежнему наблюдает за нами.

— Может, улететь отсюда?

— Нет. Я не думаю, что оно настроено враждебно. Похоже, просто… интересуется.

Элвин уже собирался ответить, как вдруг его охватило чувство, какого он прежде не испытывал. По всему телу распространилось нечто вроде теплого покалывания; когда же через несколько секунд это прошло, он уже не был Элвином Лоронеи. Что-то проникло в его мозг, наложилось на сознание, как один круг частично накладывается на другой. Он ощущал присутствие рядом Теона, также связанного с разумом неведомого существа. Ощущение было скорее странным, чем неприятным, и Элвин впервые получил представление об истинной телепатии — способности, настолько ослабевшей у его народа, что она могла применяться лишь для управления машинами.

В свое время Элвин изо всех сил мешал Серанис овладеть его разумом, но сейчас он покорно впустил чужака. Сопротивляться было бесполезно, к тому же он знал, что этот намного более высокоразвитый разум не враждебен. Он полностью расслабился, позволяя обследовать самые дальние закоулки своего мозга.

Ванамонде сразу понял, что один из разумов более дружелюбен и доступен, чем другой. Он с изумлением понял, что оба крайне удивлены его присутствием. Трудно поверить, что они могли обо всем забыть; забывчивость, как и смертность, были недоступны пониманию Ванамонде.