Но что значит закрыть рынок по причине теракта?

Если закрывать все объекты по указанному принципу, то можно закрыть многое. Железные дороги, например (взрыв под Мадридом), международную торговлю… Так что вывод о необходимости закрыть Черкизовский рынок по причине взрыва на оном, согласитесь, небезусловен. И интересен именно в силу своей небезусловности.

Когда налицо подобная небезусловность, всегда есть основания считать, что предъявляемый мотив — лишь повод. А на самом деле имеется другой мотив. Например, борьба неких групп за контроль над рынком. В любом случае мы должны констатировать, что рынок не закрыт. И это — факт. Значит, его хотели закрыть и не закрыли. Точнее, что-то там изобразили, но в итоге рынок работает. Когда осуществляется подобный демарш, а результата нет, то нужно объяснить, почему его нет.

Простейший ответ очевиден. Попугали закрытием, конвертировали эту угрозу в какие-то приобретения и не стали закрывать. Но это простейший ответ.

Может быть и другой, чуть более сложный. Боролись две группы. Одна хотела закрыть и заявила об этом. Другая не хотела закрывать. Победила (пока) та, которая не хотела закрывать.

А есть и еще более сложный ответ на тот же вопрос. Возникла проблемная ситуация (быть или не быть, закрывать или не закрывать). Внутри этой проблемной ситуации, обострив ее до предела, стали что-то разруливать. Не просто пугать закрытием и брать «отступное», а именно разруливать. О чем-то заново договариваться, строить новые союзы, переформатировать отношения, осуществлять новые проекты, отвечающие новым договоренностям.

Все три ответа в принципе правомочны. Но какой из них правильный?

Утверждать что-либо в этом вопросе — и самонадеянно, и бестактно. Самонадеянно — потому что ситуация слишком запутана. И не только для посторонних, но и для самих участников. Бестактно — потому что, даже зная точно, как было, я бы все равно не стал ни на чем настаивать. А также потому, что вообще непонятно, что тут есть «точное знание». Может быть точное знание одновременно о координате и импульсе элементарной частицы? Гейзенберг доказал, что такого знания в принципе быть не может. И назвал это «соотношением неопределенностей». Ему можно говорить о соотношении неопределенностей, а нам нет? Мы же имеем дело с гораздо более сложной материей, нежели какие-то там элементарные частицы.

Итак, мы тоже можем сказать о соотношении неопределенностей. А сказав о нем, разместить внутри «квадрата неопределенности» не самонадеянно бестактные утверждения, а некую аналитическую притчу.

Причем в нескольких вариантах.

Вариант № 1 — мой. Он называется «Элитная игра». Выглядит он так.

Жили-были два клана. Клан № 1 и клан № 2.

Стоп… № 1… № 2… Дальше еще появится № 3…

Такая нумерологичность требует определенных оговорок в вопросе о «нумерологизируемой» сущности… Одно дело говорить об элитных кланах как таковых. Другое дело — нумерологизация и все, что из нее вытекает. Позиционирование, конфигурирование, реконфигурирование и так далее.

А ЕСТЬ ЛИ ТО ЭЛИТНОЕ ВЕЩЕСТВО, КОТОРОЕ МОЖЕТ СЛАГАТЬ УСТОЙЧИВЫЕ «ТЕЛА»? Есть ли предпосылки для образования общностей, которые можно называть кланами? Соответственно, есть ли кланы? И что это такое?

Ведь речь идет о России, а не о Китае, Индии, Средней Азии. О России, а не о Сицилии или Корсике. О России, а не о Кавказе даже. Хватает ли ее элите связности для того, чтобы создавать полноценные кланы?

КОНЕЧНО ЖЕ, НЕ ХВАТАЕТ. Все элитные социальные структуры в современной России — невероятно подвижны, аморфны, диффузны. Вчерашние ближайшие друзья могут завтра стать врагами. Некая элитная общность может так участвовать в той или иной игре, что часть участников, будучи ознакомлена с игровой динамикой, просто разведет руками и скажет: «Да мы-то тут при чем?»

Но это только означает, что кланы в современной России — это не кланы традиционного типа, которые формируются в обществах, сохранивших традиционные формы социальной связности. А также не кланы в устойчивых западных обществах. То есть это не сицилийские или японские, а также не британские или французские кланы. Это новая форма социальной общности. Крайне плазмоидная и неустойчивая.

Но это же не значит, что формы вообще нет. Что элита никак не структурирована. Элита структурирована всегда! И она всегда структурирована с разной степенью «внутриструктурной» и «межструктурной» подвижности. Одно дело — кристалл. Другое дело — сгусток плазмы. Но и то, и другое — структура. Я не обсуждаю здесь плотность элитных сгустков, их социальную связность. Я даже не обсуждаю внутригрупповую транспарентность, то есть степень гомогенности группы в вопросе о принимаемых решениях, целях, качестве совокупного интереса.

Я обсуждаю (а) некие размытые структуры с неопределенной степенью связности, (б) структуры, являющиеся в существенной степени виртуальными, при том что степень этой виртуальности оценить очень трудно. И обсуждаю я все это как аналитик элиты.

Я уже говорил о том, что аналитика элиты имеет свои прерогативы и свои допуски. Здесь я вынужден ввести еще более четкое разграничение, указав на то, что сфера элитологии и сфера процессуально-ответственной констатации никоим образом не совпадают. Мало, увы, лишь указать на подобное обстоятельство. Нужно еще и разъяснить, в чем его методологическое значение. С этой целью я приведу конкретные общеизвестные примеры, показывающие, чем аналитика элиты отличается от «процессуально-ответственной констатации».

Убили Джона Кеннеди… Ведь его убили, правда? И что? Ни один аналитик элиты не будет отрицать «игрового» характера данного события. Обсуждаться будет только то, в чем игра, кто сделал этот ход и зачем. Но с точки зрения процессуально-ответственной констатации — нет никакой игры.

Есть не вполне адекватный одиночка Ли Харви Освальд. И он совершил данное чудовищное злодеяние на свой страх и риск. А потом другой одиночка сделал то же самое с Робертом Кеннеди. Как говорится в известном анекдоте, «поскользнулся, наступив на апельсиновую корку, упал, наткнулся на нож… И так тридцать раз».

С точки зрения процессуально-ответственной констатации, Альдо Моро убили «красные бригады», а Индиру Ганди — сикхи. Кто взрывал итальянские поезда и банки? Террористы!

Уже введен в науку термин «стратегия напряженности», уже структура и логистика этой самой «стратегии» обсуждена на основе рассекреченных документов. И что? С процессуально-ответственной точки зрения, это все равно террористы.

Любой аналитик элиты, занятый Пакистаном, знает, в чем игра, результатом которой стала смерть Беназир Бхутто. И кто сделал этот игровой ход. Но с процессуально-ответственной точки зрения, это сделали какие-то негодяи.

И как же быть? Как сопрягать сферу «процессуально-ответственной констатации» и сферу «игровой аналитики»? Игнорировать игровую аналитику? А как ее игнорировать? Как вы проигнорируете СМИ? Общественное сознание? А главное — информационную войну! Ее-то уж никак не отменишь. Молчали бы игроки, не обсуждали бы открыто что-то и с какими-то целями… Но ведь обсуждают! Выдают «на гора» нечто!