бы прошлой ночью не маялся бессонницей, понимая, что нужно закончить рассказ. И вот около полуночи я в темноте прошёл от дома к своему новенькому гаражу, открыл боковую дверь, включил свет и поднялся по лестнице в кабинет.

Офис, несмотря на его приличные размеры, был практически герметичен. Стоило закрыть или открыть дверь и слабый сквозняк тревожил занавески на окне в двадцати футах от двери. Эта герметичность обеспечивала мне ещё и шумоизоляцию.

Именно поэтому, открыв дверь кабинета, я сразу же понял: что-то не так. Воздух не был неподвижным, а тишина абсолютной. По-видимому, я забыл закрыть окно.

Последние несколько недель днём я держал все окна кабинета открытыми настежь, чтобы впустить лёгкий летний ветерок. А в конце каждого рабочего дня закрывал и запирал их. В Лос-Анджелесе, даже в Вест-Сайде, трудно перестараться с тем, что касается предосторожностей.

Но людям свойственно порой ошибаться, отвлекаться и упускать из виду детали. Видимо, я закрыл все окна, за исключением одного.

Стоя у самой двери, я точно знал, какое из окон открыто. От дальней стены до меня доносился шелест листьев на ветру, гул автомобилей и грузовиков на соседних улицах, отдалённый рокот вертолёта — звуки внешнего мира лились в комнату, как вода, отыскавшая единственную пробоину в непроницаемом стальном корпусе корабля. Днём я только порадовался бы им и открыл остальные окна. Но не сейчас, ночью. Мне хотелось надёжно отгородиться от внешнего мира, скрыться в уюте и безопасности.

Окно следовало закрыть.

Не включая свет в кабинете, я направился к окну. Горизонтальные жалюзи были опущены не до конца, сквозь щели в них просачивался лунный свет, оставляя на ковре слабо различимые серые полосы, путеводные нити для меня.

Створка окна открывалась, сдвигаясь вбок. Лучше было бы установить вертикальные жалюзи, тогда я мог бы просто протянуть руку меж пластин и закрыть окно. А вот горизонтальные жалюзи сначала требовалось поднять.

Стоя у окна, я протянул руку и попытался нащупать поднимающий жалюзи шнурок. Я его не видел, но прекрасно знал, где он находится. Пока я ощупывал темноту…

Ба-бах!

Звук раздался за открытым окном. Он казался знакомым, но мне не удавалось определить его источник.

Затем до меня донёсся громкий всплеск.

Мои пальцы задели болтающийся шнурок. Я схватил его и потянул, поднимая жалюзи. Передо мной раскинулся привычный пейзаж ночного Лос-Анджелеса — дома, рекламные щиты, деревья, огни и лежащие в отдалении холмы.

Но был ещё и небольшой островок света, который я никогда раньше не замечал, — справа, за домом моего соседа.

Окно на втором этаже было расположено выше забора незнакомого мне двора. Зато угол обзора оставлял желать лучшего. И большую часть поля зрения закрывали деревья. В результате я видел лишь кусочек дома и совсем не мог разглядеть плавательный бассейн.

Но он там точно был. Я не только слышал всплеск, но и видел вышку для прыжков в воду.

Сама вышка, сверкающие хромированные поручни и верхние ступени лестницы были прекрасно освещены. Их красиво обрамляли густые ветви тех самых деревьев, которые закрывали мне обзор.

Я почти не удивился, обнаружив неподалёку бассейн. Это же Лос-Анджелес. Здесь они не редкость, хотя и не так распространены, как, например, в районах побогаче, таких как Бель Эйр или же в немилосердно жарких районах вроде Вэли.

Но я о нём не знал.

Бассейн ведь находился не рядом с моим домом, а рядом с соседним, за лужайкой, гаражом и оградой, его скрывали многочисленные кусты и деревья, плюс ещё один забор. Сам я жил в одноэтажном доме. Я мог годами не догадываться о существовании бассейна. И так и не обнаружил бы его, если бы не решил подняться на второй этаж своего нового гаража среди ночи, чтобы поработать, если бы не забыл закрыть единственное окно, из которого было видно вышку и если бы моё внимание не привлекли звуки, которые издавал нырявший с вышки человек.

Я и раньше смотрел из этого окна.

Впрочем, не часто. И никогда я не смотрел в него так поздно ночью. А когда всё же смотрел, ни разу не замечал вышки для прыжков, обрамлённой деревьями.

"Но она же прямо здесь, передо мной, — подумал я. — Как я мог её пропустить?"

Сколько до неё отсюда? Футов тридцать, сорок?

В поле зрения появились две ладони, они потянулись вверх и схватились за поручни лестницы. Затем показались обнажённые руки, за которыми последовала голова с мокрыми волосами соломенного цвета.

Девушка. Молодая женщина.

У неё были короткие спутанные волосы. Они едва достигали затылка. Плечи были открыты. Спина тоже, за исключением завязок лифчика белого купальника.

Она была стройной, с лёгким загаром и вся искрилась от покрывавших её капель.

Руки девушки были подняты, она стояла ко мне боком и я видел её правую грудь в тонкой чашечке бикини, видел, как та поднималась и опускалась в такт шагам по лестнице.

На обнажённом правом бедре виднелись только завязки трусиков бикини. Правая блестящая ягодица отличалась великолепной формой. Ноги были длинными и стройными.

Добравшись до конца лестницы, она схватилась за изогнутые поручни и пошла вперёд по покачивающейся вверх-вниз доске трамплина. У края доски девушка остановилась.

Ожидая, пока доска перестанет раскачиваться, она сделала глубокий вдох. Затем отвела руку назад и одёрнула трусики купальника. Поправила верх бикини. Опустила руки, прижав их к бокам, застыла и выгнулась всем телом, глубоко вдохнула, выдохнула и прыгнула вперёд. Она приземлилась на самый край доски обеими ногами.

Ба-бах!

Подброшенная доской девушка, казалось, взлетела в небо, достигла наивысшей точки прыжка, начала медленно скользить вниз… и скрылась за листьями и ветками, обрамлявшими всю картину.

Спустя несколько мгновений раздался громкий всплеск. Хоть я и не мог её видеть собственными глазами, воображение нарисовало мне, как она глубоко вонзается в воду большого, хорошо освещённого бассейна. Затем у самого дна выгибается и, беззвучно работая ногами, всплывает на поверхность.

Я прислушался, пытаясь уловить плеск воды, когда она будет плыть к краю бассейна, но гул пролетающего самолёта не оставил мне шансов.

"Ничего, — подумал я. — Скоро она снова поднимется наверх".

Я уставился на вышку.

В любой момент в самой нижней, видимой мне части лестницы могли появиться ладони девушки и она сама поднялась бы наверх, где я увидел бы её целиком.

Шли секунды. Минуты.

Возможно, прежде чем снова подняться на вышку, она решила немного поплавать. Или отдохнуть у бассейна.

"Ещё несколько минут, — подумал я, — и она вернётся на лестницу".

Я ждал гораздо дольше.

Неужели я выглянул из окна моего кабинета как раз вовремя,