Около четверти мили мы прошли, но ничего не заметили. В этом мраке было трудно что-либо разглядеть, поскольку путь нам освещали только звезды. Я даже хотел предложить Хансу отменить наше предприятие и дождаться дневного света, когда он еле заметно толкнул меня локтем и прошептал:

– Посмотрите, баас, направо, между двумя кустами.

Я послушал его совета и проследил взглядом за линией света, которая тянулась на расстоянии около двухсот ярдов еле заметной линией, такой слабой, что только Ханс мог заметить ее. В действительности это могло быть обычное свечение, которое поднималось от кучки грибов или даже от гниющего животного.

– Дым от огня, который мы видели, стал пеплом, – снова прошептал Ханс. – Я думаю, что они уже ушли, но давайте посмотрим.

Мы очень осторожно подкрались, чтобы не вызывать ни малейшего шума, так осторожно, что почти полчаса преодолевали двести ярдов.

В конце концов мы оказались в сорока ярдах от потухшего костра и, опасаясь двигаться дальше, залегли позади зарослей, чтобы разузнать что и как. Ханс вертел головой и принюхивался, затем зашептал мне в ухо, но так тихо, что я едва мог расслышать его:

– Все в порядке, баас. Амахаггеры здесь, я чувствую их.

Я тоже не исключал такой возможности, но, хотя ветер дул со стороны костра, мой достаточно острый нюх не ощущал ничего. Я решил подождать и осмотреться. Ханс, который посчитал нашу миссию выполненной, знаками показал, что можно уходить.

Мы пролежали так несколько минут, пока смолистая ветка каучукового дерева, ствол которой, казалось, должен был прогореть и превратиться в пепел, вдруг не вспыхнула с новой силой. В свете огня мы увидели, что амахаггеры спят вокруг костра, завернутые в свои одеяла.

Мы увидели кое-что еще, гораздо ближе, примерно в десяти ярдах от нас. Это было нечто вроде маленькой палатки, сделанной из таких же одеял. Без сомнения, в ней находилась Инес. Мы поняли это, потому что рядом с входом спала Дженни. Ее лицо было повернуто к нам, и мы узнали служанку, когда вспыхнул огонь. Еще мы заметили двоих каннибалов, очевидно охранников. Конечно, они должны были бодрствовать, но усталость одолела их, и они дремали, сидя на земле, склонив голову на колени.

Мне внезапно пришла идея. Если мы убьем этих двоих, не разбудив остальных, возможно, освободим Инес. Я быстро взвесил все за и против такой попытки. В случае удачи мы могли бы достичь цели нашей погони без дальнейших проблем, и, что очень вероятно, такого шанса нам больше могло не выпасть. Если мы вернемся, чтобы напасть позже, то, возможно, эти амахаггеры, или один из них, могут услышать звуки, которые производит большое количество людей, и удрать под прикрытием темноты. Чтобы не потерять Инес, они могут убить ее. А если они останутся и будут сражаться, она может погибнуть в этой схватке. У нас есть лишь десяток боеспособных воинов, поскольку на жителей Стратмура положиться нельзя. Каннибалы могут защищаться до последнего и перебить нас, поскольку их в два или три раза больше.

Таковы были доводы за и против: все складывалось в пользу нападения, хотя дело было невероятно рискованное. Двое охранников или лежащие у костра могли проснуться в любой момент, ведь эти людоеды, как собаки, спят одним глазом, особенно когда знают, что их преследуют. Да и мы сами можем нашуметь, и они поднимут такой крик, перед тем как замолчать навсегда, что и мы, и Инес можем дорого заплатить за попытку побега.

Все это вихрем пронеслось у меня в мозгу. Минуту или около того я обдумывал проблему настолько серьезно, что чуть было не лишился рассудка от напряжения, но в конце концов пришел к выводу, что опасность огромна. Было бы лучше, несмотря на все преимущества этого плана, вернуться обратно и позвать остальных.

И это была одна из множества моих ошибок, которые я совершил в жизни. Большинство из нас чаще поступают необдуманно. Иногда я наивно считаю, что, несмотря на репутацию осторожного и предусмотрительного человека, я делаю все по-умному. И в самом деле, когда я оглядываюсь на свое прошлое, то вижу вовсе не цветы мудрости, которые украшают этот путь, а огромные уродливые деревья ошибок, затеняющие его!

Я забыл свои прошлые эксперименты, в которых принимал участие Ханс. Моя природная склонность двигаться на ощупь приняла форму отрицания любого суждения, кроме моего собственного. И хотя я составил определенное мнение по поводу того, что надо сделать, все за и против казались настолько уравновешенными, что я решил все же посоветоваться с Хансом и принять его вердикт. Это было всего лишь формой игры, как игра в мяч, хотя Ханс и был умным, опытным и находчивым человеком. Итак, я играл собственную роль, выжидая. Чего нельзя делать в игре со смертью. Промедление здесь гибельно. Однако я это сделал – и не в первый раз, к моему собственному огорчению…

Самым тихим шепотом я изложил Хансу свои опасения, спрашивая его совета – уйти или остаться. Он подумал немного, затем ответил мне голосом, которым обычно изображал полет ночного жука:

– Эти люди крепко спят, я знаю это по их дыханию. А у господина – Великий талисман. Поэтому я говорю: убейте их и освободите Печальные Глаза.

Я понял, что судьба, к которой я обращался, против меня и я должен принять ее решение. С бьющимся сердцем – потому что мне не нравилось это дело – я подождал некоторое время, что позволило Хансу изложить свою точку зрения, которая была прямо противоположной той, что я ожидал от него. Конечно, здесь повлияли его предрассудки относительно Великого талисмана, но я был убежден, что это не все.

Потом я еще раз изложил ему оба своих аргумента. Первый из них гласил, что, если он хочет, можно положить конец этой бесконечной невыносимой охоте, которая вымотала нас, не важно, чем бы она ни закончилась. Вторым, более сильным аргументом было то, что при таком нападении он не сможет применить свои знаменитые бойцовские качества, потому что в его полудикой природе мозги леопарда и змеи перемешались с человеческими мозгами. Ведь хоть он и помнит о своей принадлежности к цивилизации, все-таки остается дикарем, чьи предки много поколений сохраняли себе жизнь именно такими коварными нападениями и уловками.

Кости были брошены, таким же тихим шепотом мы обсудили, как будем поступать в следующие минуты. Это заняло еще немного времени.

Мы должны подкрасться к охране Инес, и каждый из нас должен убить того, кто будет напротив, я топором, а Ханс ножом, помня, что это нужно сделать одним ударом, чтобы они не проснулись, не зашумели и не убили нас. Потом мы без лишних проволочек забираем Инес из ее укрытия и убегаем с ней в темноту, которая должна скрыть нас, пока мы не окажемся в лагере.

Однако наша уверенность в том, что дело просто, как скорлупа ореха, основывалась на зыбкой почве. Убить охранников было действительно просто. Но следует начать с того, что скорлупа обычно раскалывается неправильно и по крайней мере один орех остается в скорлупе. Мы не подумали о Дженни – именно она была таким крепким орешком.

Я не знаю, как мы могли забыть про нее! Ошибка была непростительна еще и потому, что Ханс частенько указывал на глупость Дженни. И это препятствие, о котором мы не подозревали в тот момент, находилось перед нашими глазами. Очевидно, мы настолько сосредоточились на убийстве охранников и спасении трогательной и беззащитной Инес, что в наших мозгах не осталось места для стойкой и деловой Дженни. В любом случае она оказалась тем орехом, который назло всем не выскочил из скорлупы.