– Отлично! – возликовал Ярослав и вдруг, подняв наши сцепленные в замок руки, прижал тыльную сторону моей руки к своей холодной щеке.

– Настя, – сказал он мне. – А ты бываешь классная.

Я ему улыбнулась.

Дверь распахнулась, и перед нами возникла пожилая благопристойная женщина в домашнем длинном платье, теплой шали на плечах и с седыми волосами, собранными сзади в пучок. Лицо у нее было простое, в морщинах, но миловидное и улыбчивое. Тусклые голубые глаза с удивлением рассматривали нас. У ног ее крутилась пятнистая кошка с куцыми усами.

– Вам чего, ребята? – спросила хозяйка дома. Из двери потянуло запахом свежеиспеченных булочек и какао. Ярослав сглотнул. Кажется, он голоден. Да и я бы не отказалась от чашечки горячего какао или кофе.

– У нас не работают мобильные телефоны, – начала я. – Можно, мы вызовем от вас такси?

– Конечно-конечно, – засуетилась женщина. – Проходите-проходите, не стойте на пороге, нечего в дом холод запускать, у меня натоплено…

– Пойдем, – шепнул мне Ярослав.

Белокрылая птичка прочирикала что-то на прощание, слетела со своего места и унеслась в лес. Когда за нами захлопнулась дверь, мне показалось, что вместо радостного чириканья я слышу злорадное довольное уханье.

Холод, снег и темнота остались позади.

Мы оказались в небольшом холле с пятью дверьми и лестницей, ведущей наверх, в темноту.

– Проходите, ребята, – сказала хозяйка, сильнее закутываясь в серую шаль. – Тапочки возьмите, а обувь на полочку ставьте. Вы как сюда попали?

– Птичка привела, – радостно доложил плененный домом Зарецкий. Однако у меня все же оставалась способность мыслить, а потому я сказала тут же:

– Огоньки увидели с дороги.

– С дороги-и-и? – протянула она. – А куда дорога ведет?

Вопрос почему-то не показался мне глупым, и я честно ответила, куда.

– Вот как, – засияли ее тусклые глаза. – Ну, хорошо, проходите. На улице похолодало так снегом все и замело. Может быть, горячего чаю хотите? Или какао? Я только что сварила, – засуетилась женщина, распахивая перед нами одну из дверей, ведущую как раз в ту самую гостиную, которую я видела из окна.

Первой в комнату продефилировала пятнистая кошка, в холле презрительно нас рассматривавшая, следом зашагал почти счастливый Ярослав, затем в гостиную ступила и я, а последней была хозяйка дома, которая почему-то улыбалась.

Большая светлая комната, люстра с канделябрами, коричнево-ореховые тона убранства, полосатые обои, мягкий ковер с замысловатым восточным узором под ногами, картины в больших рамах – все выглядело так же благопристойно и уютно, под стать пожилой хозяйке.

– Присаживайтесь, – указала она нам на диванчик у стены, справа от камина, а сама села в кресло слева от него, расположившись напротив нас. Между нами был низенький кофейный столик.

Кошка запрыгнула на комод, уставленный фигурками, статуэтками и вазочками, и притаилась около больших прямоугольных часов на кривых ножках, время на циферблате которых я так и не смогла разглядеть, сколько ни старалась.

Мне нравилось здесь все, кроме этих часов. Чем больше я на них смотрела, тем больше в душе моей росло раздражение.

– Вас как зовут-то? – спросила женщина ласково. – Я Юлиана.

– Красивое имя у вас, – вырвалось у Зарецкого. – А я Ярослав.

– Настя, – представилась я, наслаждаясь теплом. Руки и ноги горели – отходили от холода.

– Приятно познакомиться. Вы – пара? – вдруг хищно посмотрела она на нас, я моргнула и поняла, что мне это показалось.

– Нет, она мне как… как сестра, – помедлил с ответом Яр.

– М-м-м, жалко, – поскучнело лицо у Юлианы. Или мне опять показалось?

– Почему жалко? – спросила я.

– Когда пара… Тогда веселее, – неопределенно ответила она.

– А вы одна тут живете? – разглядывал стены Зарецкий. Кажется, картины привлекли его внимание больше, чем мое.

– Одна, милый, одна, – покивала головой женщина. Эх, жаль, что моя фантазия – что в доме живет дружная семья, не осуществилась. Но я нисколечко не расстроилась.

– Вам не страшно? – вырвалось у меня. – Одной, в лесу… У вас даже забора нет.

– Да кто ж меня тронет, – рассмеялась непонятно чему Юлиана. – Живет в глухом лесу одинокая женщина, с которой нечего взять. Кому я нужна, милая? Ох, что ж я сижу, – спохватилась она. – Надо ж вас горяченьким напоить. Вы что хотите, какао или чай? У меня и вкусненького всего много.

Мы дружно выбрали какао, и Юлиана неспешно удалилась в кухню. Кошка осталась на месте, и ее зеленые недружелюбные глаза следили за каждым моим движением.

Яр поднялся с дивана и принялся рассматривать картины на стене, заложив руки за спину.

– Ну как тебе тут? – спросила я его.

– Здорово, – ответил он мне. – Такие картины замечательные. Как она рисует!

– Замечательные? Рисует? – подняла я бровь. Хоть в живописи я не разбиралась, но среди них увидела пару репродукций. Может быть, она сама и делает копии знаменитых картин, а Яру это нравится. Ах, пусть так. Главное, что тут тепло и сейчас нас напоят душистым… А, нет, не чаем, какао.

Но стоило мне расслабиться и погрузиться в уютную атмосферу дома, как кошка вновь строго на меня посмотрела своими зелеными глазищами и повела ушами.

Вскоре в гостиную вернулась, семеня, Юлиана с подносом, а потом еще с одним и еще. Она принесла не только какао, но и горячий шоколад, ароматно пахнущий чай с травами и много-много сладостей – от конфет и мармелада до свежеиспеченных булочек и шербета. Весь журнальный столик был заставлен едой. Тарелочки и чашечки едва ли не падали на пол.

Глаза Ярослава загорелись, как у мальчишки, едва он увидел все это пиршество. Я тоже заинтересовалась подношениями хозяйки.

– Угощайтесь, – хитро улыбнулась хозяйка дома.

Ярик тотчас принялся что-то жевать. Господи, какой же он мальчишка еще. Я погладила, совсем того не стесняясь, его по волосам. Яр тоже ничуть не смутился и улыбнулся мне.

– Ешь, – сказал мне он, взял со стола пирожное и поднес к моим губам.

Я откусила от эклера с заварным кремом, тающим во рту, и не заметила, как съела его. Ярослав и Юлиана разговаривали об искусстве, в котором она, к моему удивлению, оказалась подкованной, Ярик внимательно, почти восторженно слушал ее и лопал сладости, запивая их какао. Но только я поднесла к губам чашку с какао, как вздрогнула – под столиком меня цапнула за щиколотку кошка, покинувшая свое место около часов. Я сердито посмотрела на наглое животное – пить хотелось невыносимо, потому как во рту было ужасно сладко. Оно не менее сердито посмотрело на меня, и мне даже показалось, что укоризненно покачало головой, украшенной куцыми усами. Почему-то я не стала пить какао, поставила чашку на стол и, несмотря на сладость во рту, взяла другое пирожное, украшенное ягодами малины. И только я вновь поднесла чашку с какао к губам, наглая кошка опять махнула лапкой, оцарапав меня. Я с грохотом поставила чашку на стол и против воли взяла конфету. А кошка принялась сосредоточенно вылизывать лапку, с чувством выполненного долга.