– Да пусть только попробует сунуться к нам! – сказала женщина зло. – Пожалеет.

– Сначала ее мать причинила столько несчастий вашей семье, теперь она сама, – шептала Ирина, покачивая головой в такт доносящейся до нее музыке. – А ты столько терпела, бедная моя. Не допускай ее в семью. Возможно, она решится действовать через Тимофея.

– Где она сейчас? – сквозь стиснутые зубы проговорила Рита. – Где?

– Уехала, она уже уехала. Заставила предоставить ей мой автомобиль, – печально произнесла Ирина, приоткрыв ротик и с удовольствием вдыхая ярость своей родственницы, которая полупрозрачной струйкой алого дыма сочилась прямо из телефона. Щеки женщины немного покраснели.

– Это еще как? – подозрительно спросила Рита. – Как она тебя могла заставить?

– Сказала, что расскажет Тиму мой маленький секретик. Ты ведь знаешь, у меня такой милый водитель….

– Можно подумать, он чист перед тобой, – фыркнула собеседница Ирины. Она ненавидела измены всем своим сердцем. – Сразу видно, что братья, – непонятно к чему добавила она. – Два скота. Так, значит, эта наглая девица едет домой на твоей машине? – вдруг спросила она. – А ты где?

– На стоянке, – кротко вздохнула Ирина, мысленно внушая Рите, что она должна делать. – И не волнуйся, я немного проучу ее, не переживай. Девчонку нужно ставить на место.

– Жди меня, догоним эту паршивку на моей машине, и я объясню ей, как надо себя вести, – холодно произнесла женщина. – Я сама поставлю ее на место.

– Как скажешь, – коротко согласилась Ирина, отключилась и весело рассмеялась. Правда, смех ее резко оборвался.

Женщина достала из сумочки сигареты и закурила прямо на стоянке. Из сумочки случайно выпала та самая распечатанная колода карт. Наверху лежал крестовый король, дама червей и почему-то две дамы треф, хотя в колоде их всегда бывает только по одной. Ирина, выругавшись, нагнулась, чтобы подобрать карты.

– А ты куда лезешь, маленькая разлучница, – прошипела она одной из дам крестей и, приблизив карту к себе, сказала: – Со мной тебе не тягаться, девчонка. Сравни себя и меня. Ты забьешь только один гол, в ворота с табличкой «Молодость», все остальные ворота мои, милая Аленушка. Ты ведь не хочешь играть со мной в Белоснежку? Я ведь просто затолкаю в тебя отравленное яблоко целиком. – И Ирина щелкнула ногтем по пластиковому прямоугольнику. После она аккуратно сложила карты в пачку и засунула их вновь в сумку. Сделав несколько нервных затяжек, Реутова вдруг размахнулась и, не позаботившись о том, чтобы потушить сигарету, выкинула ее.

Маска, скрывавшая все истинные ее чувства, на несколько минут сползла с лица.

– Тим, Тим, – прошептала Ира вдруг совершенно обессиленным тоном самой обычной женщины, которая страдает. – Зачем ты так со мной, Тим?

Она обхватила себя за плечи, чувствуя колючий холод, ласкающий кожу сквозь одежду тонкими незримыми пальцами.

Когда пришла Рита, Ирина казалась такой же веселой, как и всегда.

Ни она, ни жена брата ее мужа не увидели, как за ними внимательно наблюдает сквозь стекла очков в серебряной утонченной оправе женщина с идеально уложенными короткими белыми волосами. Глаза ее гневно сверкнули – она слышала разговор Реутовых.

* * *

Наша машина ехала совершенно неспешно, то и дело позволяя обгонять себя одиноким автомобилям. Видимо, шофер опасался гололеда, заснеженной дороги и метели, поэтому предпочитал вести «Ауди» крайне неторопливо даже для такой ужасной погоды, решив, что лучше потратить больше времени на дорогу, нежели попасть в аварию или вылететь в кювет. Впрочем, ни я, ни Ярослав Зарецкий, сидевший рядом, не жаловались. Я думала, безразлично глядя на белые холмы, медленно проплывающие за окном, мой ученик, которого в уютном тепле разморило, сладко заснул, откинув голову назад. Сначала я не поняла, зачем он захотел поехать со мной, а не остался и дальше купаться в лучах славы и женского внимания – такие как он всегда пользуются популярностью у противоположного пола. Но Зарецкий все же любезно пояснил – в честь него, прекрасного, друзья устроили небольшую вечеринку, на которую ему не терпится попасть, поэтому он желает поскорее улизнуть подальше отсюда.

– А кто доставит меня до дома, как не моя милая добрая преподавательница? – тоном невероятно воспитанного ученика, в котором все же проскальзывало глумление, спросил Енот. Я ничего не ответила, а он заснул.

Так мы и ехали – молчавший водитель, которого, казалось, не интересует ничего, кроме дороги и музыки, спящий с довольный улыбочкой одиннадцатиклассник и я, его временная учительница-мучительница, размышляющая над невероятной чередой сегодняшних встреч. Я так и не могла дать объяснения многим вещам, произошедшим и вчера, и сегодня, и что-то не давало мне покоя – что-то очень важное, я бы даже сказала основополагающее, но пока что недоступное для понимания. Мне казалось, что все, что происходит со мной – не случайность, а сама я – пешка в какой-то мистической игре, но у логики не было достоверных фактов, подтверждающих мои умозаключения, а предчувствиям и фантазиям она не доверяла. Я строила самые разные предположения, зачем я понадобилась дяде Тиму и что происходит, но сама же их решительно отвергала, совершенно не подозревая, что за всем этим кроется на самом деле.

Я так погрузилась в свои мысли, что не сразу поняла, что мы остановились.

– Что-то случилось? – спросила я, понимая, что не слышу больше рокот мотора, а заснеженные холмы за окном остаются неподвижными. Ярослав проснулся и поднял голову.

– Уже приехали? – удивленно спросил он.

– Нас попросили остановиться, – невозмутимо отозвался водитель.

– Кто? – не поняла, почему-то подумав сначала на полицейских, но стоило мне выглянуть в окно, и вместо патрульной машины с мигалками я увидела длинный черный автомобиль с гладкими блестящими боками – вальяжный, не боящийся морозов «Вольво», а в свете его фар, вместо гаишников в салатовых жилетах – женщину в длинной, но кажущейся легкой и воздушной шубке. Казалось, что метель, которая в дороге ослабла, была ей совершенно нипочем.

Царь небесный, Рита! Гналась за мной она, что ли? Ее дичью мне быть совершенно не хотелось.

– Можно сказать, это моя вторая хозяйка, – поведал мне водитель тем временем, пока я смотрела в полузамерзшее окно. – Она просит вас выйти.

– Кто это? Что произошло? – вопрошал Ярослав, но я, не став ему отвечать, решительно выбралась из теплого уютного салона наружу. В лицо ударил холодный ветер со снегом. Не защищенные от мороза лицо и ладони стал легонько колоть мороз, впрочем, я не замечала этого. Я встала в нескольких шагах от Риты, щурясь от яркого света фар ее «Вольво». Первой говорить я все же не решилась.

Мачеха смотрела на меня добрые полминуты – прямо мне в лицо, я чувствовала ее прожигающий взгляд. Ей в лицо я смотреть не желала, но и опускать глаза вниз не хотелось, а потому я глядела на шикарный меховой воротник.

– Ну что ж, здравствуй, Настя, – сказала, наконец, после длительной паузы Рита. Я все же подняла взгляд, и на несколько секунд наши взгляды скрестились. Кажется, Рите это не понравилось – ноздри ее породистого, с небольшой горбинкой носа широко раздувались, видимо, от не самых добрых чувств по отношению ко мне. Впрочем, я и не просила ее ехать следом за мной. Мне показалось, что в глазах мачехи блеснули угрожающие молнии, я моргнула от неожиданности, а после стала рассматривать багажник ее важной стремительной машины.