– Я не могу вернуть его, как невозможно восстановить девственность матери!

Акхеймион будто прирос к месту перед растущим колдовством. «Бей! – завывало что-то внутри. – Бей сейчас!»

– Я Инкариол! – выкрикнул Нелюдь. – Клирик! И тебе не выдержать моего урока!

Но вместо того чтоб напасть, старый колдун окружил себя чарами, окутал стеклянными щитами сверкающего света. Он пытался себя убедить, что после поражения в Кил-Ауджасе Клирик, возможно, не такой уж могущественный, что гниль, разъевшая его душу, притупила его колдовскую силу…

Но теперь он был в этом не уверен.

«Бей же, глупец!»

– Ты думал, что я пришел в негодность! – кричал Ниль’гиккас. – Считал, что Клирик – обломок кого-то большего! Но ты ошибался, Сесватха! Я Истина!

Правитель Нелюдей взбежал по спирали над горящими листьями и корой, над обезглавленными башнями и осыпавшимися стенами. И неподвижно завис перед монументальным остовом Турели.

– Нас много! – ревел эрратик. – Нас легион! То, что ты называешь своей душой, не больше чем путаница, немощь! Множество, которое не может сосчитать моменты, от которых она рассыпается на части, и называет себя Единой.

Глаза его вспыхнули белым. Слова сотрясали воздух, слова, от которых алая краска заливала его лицо. Звук распарывал пустое пространство, ревел в ушах. Молнии трещали меж ними, разбивая чары Акхеймиона. Старый колдун поднял руки, пытаясь остановить сверкающее буйство.

– Только если соскоблить память! – выкрикнул Клирик, и свет, льющийся из его глаз, стал меркнуть. – Тогда Бытие превратится в чистое Становление! Только когда прошлое умрет, сможем мы сбросить бремя нашей Души!

Фрактальные линии света опутали фигуру с распростертыми руками. Посыпались новые заклинания, сотрясая эфирные просторы. Вспыхнули новые лучи, с треском и свистом прорывающие защиту колдуна. Огонь пожирал деревья и кустарники. Полыхал на обломках стен. Знаменитые дворики Священной Библиотеки превратились в горящие ямы.

– Только тогда Тьма запоет свободно! – кричал Клирик.

– И все же ты ищешь воспоминаний! – выкрикнул Друз, не в силах сдерживать слезы.

– Чтобы существовать! Бытие – это не выбор!

– Но ты утверждаешь, что Бытие – обман!

– Да!

– Но это нонсенс! Безумие!

Правитель Нелюдей опять расхохотался.

– Это Становление.

Леса горели.

Поквас повернулся так резко, что рукоять сабли выскочила у него из рук. «Ты!» – выкрикнул он одними глазами. Кровь струилась у него изо рта, искаженного странной улыбкой.

– Великое испытание! – завывал безумный сержант. – Я говорил вам, ребята! Говорил, что мы повалим их всех!

Она отступила перед пошатывающимся меченосцем. Он опустился на колени, покачиваясь над примятыми листьями. Глаза его нашли Галиана, затем Ксонгиса. Он посмотрел на Мимару с детским изумлением. Кровь пузырилась на его губах.

– Я при-принимаю… – выдохнул он. – Я… я…

Он осел на бок и повалился на землю.

Она обошла вокруг и приблизилась к существу по имени Колл.

– Зачем? – выкрикнула она, удивившись, какие горячие и соленые слезы текут по щекам. – Зачем ты спас меня? Пожертвовал собой! Я дочь твоего врага! Твой враг!

– Убей… меня… – выговорил он, кашляя.

– Скажи мне! Сома!

– Мим… Мима…

– Кто? Кто тобой управляет?

Резко скрутило живот. До этого момента безумие случившегося, перенесенное унижение, запредельность не давало ощутить отвращения. Это существо перед ней было из живой плоти Мира. Будь оно волшебным, на нем виднелась бы застывшая маска ирреальности. Оно же, напротив, было чувствующим, но мерзким. Но она не могла отвести взгляд от шевеления его рта, от десен, лишенных губ, и глаз без век, от пальцев, хватающих воздух, волосатых, костлявых, с разбежавшимися фрагментами лица на их поверхности.

Рвотные спазмы сотрясали ее тело.

– Прошу… – задыхалось оно. – Умоляю тебя…

Желчь заполнила горло. Она отшатнулась от существа, резко села, успев подставить руку…

Дым полупрозрачной вуалью висел в воздухе между ними. Она видела сквозь него, как конвульсии сотрясают тело шпиона.

Откуда-то появился Сарл, он шел, пригибаясь и оглядываясь. Усевшись на существо, он вогнал свой меч точно ему в грудь. Существо вцепилось в него, но безумный сержант с такой злобой и силой выдернул меч, словно это был рычаг какой-то вагонетки.

– Да-а-а! – выкрикнул он в просвет неба над ними. – Да-а-а!

Потом, оскалившись, обернулся к Мимаре. Глаза превратились в красные щелочки. Кровь пропитала бороду.

– Настоящая мясорубка!

Потасовка отняла у него последние силы. Все лицо его обмякло в одно мгновение. Он прислонился щекой к руке, сжимающей рукоять меча. Вздохнув, вытер грязь с лица, но только размазал кровь. Положив меч, заворчал, как старый пес, и вытащил нож. Потом залез на существо и, уперевшись коленями в его плечи, стал раскачиваться.

Мимара оцепенело смотрела на него.

– Паучье племя, – проворчал он и принялся колоть и резать его ножом.

От маниакальной ухмылки глаза сузились еще больше.

– По меньшей мере тысячу золотых!

Сумасшедший, вот и все, что ей пришло в голову.

Она кинулась куда глаза глядят, не думая о своей наготе.

Прочь. Нужно сбежать подальше от этого безумия.

Весь мир был охвачен огнем.

И так они сражались, гностик-колдун без заклинаний и маг Куйя без чар. Разбитые стены стояли кругом, а их, в свою очередь, окутывали маслянистые клубы дыма и деревья в сияющем пламени.

Зависнув высоко перед Турелью, маг пылал в колдовском сиянии, выпуская умерщвляющий свет.

А колдун, крепко стоя на ногах, пел в ответ, окутывая себя раскаленными сферами, вытянутыми пирамидами и плоскостями, чтобы отражать удары.

Первое Кольцо Куйя. Края Готагги.

Горящие узоры. Яркие, ослепляющие искры. Колоссальные сотрясения, от которых валились целые пласты стен. Пузыри защитного света трещали и лопались.

А ужасные голоса продолжали монотонно читать заклинания, и звуки падали в такие глубокие пещеры, что из них не доносилось эхо, звеня под небосводом, низко нависшим, как потолок кельи.

Акхеймион выкрикивал заклинания между вдохами обжигающего воздуха. Он посылал чары одну за другой, только чтобы увидеть, как их сокрушают и уничтожают.

Третий Концетрический Круг. Опасный Крест из Арок.

Но маг Куйя сиял над ним, как солнце, он слепил и уничтожал, разбивал защиту свирепым и безжалостным колдовством. Он бил. Чеканил. Резал. Обрушивал лучи дождем. Акхеймион, едва переводя дух и запинаясь, только успевал с кашлем выбрасывать самые низкие и быстрые щиты чар.