Рафаэль делает решительный удар по двери, отчего я с тихим писком лечу назад и, путаясь в ногах, падаю на пол. От боли жмурюсь и судорожно выдыхаю.

– Мира? Чёрт, я не хотел… я…

– Всё нормально, – выставляю руку вперёд, слыша его быстрые и тяжёлые шаги.

Нет, не надо меня трогать. Не прикасайся. Мне и так плохо.

– Я рассчитывал, что ты продолжишь упираться и…

– Я сказала – со мной всё в порядке, Рафаэль. Иди к себе, ложись спать или займись чем-то другим, только не спором со мной, – тихо перебивая его, поднимаясь на ноги, поправляю халат, запахивая его туже.

Почему я не оставила свет в своей комнате? Зачем сделала так, чтобы уличный пробивался сквозь открытое окно и ложился мрачными и печальными мазками на его лицо? В какую игру сама с собой играю, заставляя себя внутри изнывать от мучений, смотреть на Рафаэля и не позволять себе даже видом показать, как он меня восхищает своим упёртым характером? Да, только такой человек и может выжить там, где был рождён Рафаэль. Лишь имея твёрдость внутри есть вероятность выбраться оттуда, из того ада. Но оставить в себе чувственные нотки, доброту, отзывчивость, умение наблюдать за людьми и угадывать, кто есть кто под масками. Для меня это до сих пор непонятно. Вероятно, Рафаэль уникальный представитель человеческой расы, который добьётся своего в любом мире. К сожалению, он не представляет, какую опасность скрывает здесь тишина, и как жестоко можно поплатиться за чувства. Увы… и мне так грустно.

– Я отдам тебе все деньги, Мира. И к твоему сведению, этот ваш карцер шутка, а не наказание. Я видел и похуже, намного хуже, и как-то выжил. Поэтому твой жест заботы отвратителен, когда именно ты даже не попыталась встать на моё место, – обличительно произносит Рафаэль, нарушая молчание.

– Отдай их бездомным или лучше перешли своим родным. И к твоему сведению, оплата была произведена сестринством, потому что оно оберегает своих постояльцев от проблем. А раз ты здесь, то и неси этот крест вместе со всеми, – опуская голову, отвечаю и молю внутри, чтобы ушёл. Не дал мне сорваться. Разве он не понимает, как мне сложно стоять и сносить подобные оскорбления? А что мне оставалось делать? Сиен паниковала, да и… он всё равно не услышит меня. К чему объясняться.

– Зачем? Скажи мне, зачем ты прикрываешься этим местом в сестринстве? Почему бы честно не признаться, что это ты, только ты, волновалась за меня и просто сглупила сегодня, поступив импульсивно, когда разорвала отношения со мной?

– Что? – Резко вскидываю взгляд и встречаюсь с его наглыми глазами.

– Да-да, если бы тебе было плевать, то продолжала бы нежиться в своей постели, а не ждать меня, чтобы поругаться и высказать всё. Но ты снова поступила так, как захотела, тем самым заставив меня надеяться? За что ты так со мной? Мне не нужен поводок, Мира. Я не питомец. Не твой пёс. И на поводке никогда не собираюсь ходить, сидеть, лежать у твоих ног. У меня тоже есть гордость и чувства. Ты их задела, – указывает на меня пальцем, приводя в полное недоумение и даже обиду.

– Так я ещё и виновата? То есть то, что мне пришлось проснуться, чтобы обезопасить тебя, когда парни уже готовят красочное завершение вашей драки с Оливером, тебя оскорбляет? Выходит, что у тебя есть чувства, а у меня их нет? И ты ни капли не считаешь, что задеваешь мои, когда напиваешься и лезешь на рожон? – Упираюсь руками в бока, зло выговаривая ему.

– Я не пьян! – Возмущается он.

– Конечно, а воняет от тебя, как будто ты пьян. Ладно Оливер, у него есть родители, которые замнут всё, и он снова будет ни при чём. А ты, Рафаэль? А ты? Кто заступится за тебя? Ты об этом хоть подумал? Вот это меня и бесит, что ты ни черта не думаешь головой, а идёшь на поводу у своих эмоций. Две драки за день – это перебор.

– Ну я немного выпил. А что ты хотела, чтобы я сделал? Я уже не знаю, что мне предпринять, чтобы ты не боялась, Мира! Я понятия не имею, что такого мне следует ещё совершить, чтобы заставить тебя увидеть меня, прекратить защищать и говорить загадками! Не проще ли мне всё рассказать? Вместе мы сможем бороться! Вместе! Понимаешь? А поодиночке так и будем ходить по кругу, ожидая, кто кого догонит и толкнёт в спину! А знаешь что, я тоже устал от тебя!

– Не кричи, девочки услышат и проснутся… – шепчу я, поглядывая на дверь. Забылась настолько, что теперь это может вылиться в очередную катастрофу.

– Да по хрен мне на всех! Буду орать! Буду орать так, чтобы все слышали! Может быть, это тебя устроит? Я, Рафаэль, и я дурею от этой стервы! Она мне крышу сносит!

Паника от его громкого крика, отчего у него на лице даже вены вздуваются, пронзает меня, и я отчаянно ищу варианты как прекратить жуткое представление.

– Мон шер…

– Ах, я уже мон шер! Значит, работает? Я буду дальше орать! Эмира Райз самая невозможная, ранимая и сексуальная зараза, которую я встречал, и у меня…

Подлетаю к парню и, обхватывая его лицо, быстро целую в губы. Всё замолкает. Кажется, даже деревья перестают шелестеть за окном, обескураженные моим поведением. Моё сердце, от страха быть обнаруженными и услышанными буквально в горле стучит, а тело сотрясается мелкой дрожью. Но у меня не осталось выбора, и, возможно, где-то глубоко, очень глубоко внутри я сама хотела этого.

– Надо же, на тебе это тоже работает, – удивлённо и немного радостно замечаю я, отклоняясь от не менее шокированного лица Рафаэля.

– Ты сейчас… ну, ты меня поцеловала, – шепчет он.

– Да, раз у тебя получается заткнуть меня таким способом, то, я надеялась, что и ты прекратишь собирать толпу и создавать слухи. Прекрати кричать, прошу тебя. Не нужны проблемы ни тебе, ни мне. Хватит, мон шер, хватит, – отпускаю его и отхожу на шаг.

– Прости, Мира, я… это так сложно объяснить. И дело не в том, что я выпил. Нет, я отрезвел, когда услышал твой голос в своей комнате. Дело во мне и в том, как я себя чувствую, постоянно прокручивая в голове твои слова, поступки и эту чёртову точку. Скажи, я, действительно, так ужасен и плох, даже хуже Оливера, раз ты не можешь ни на секунду задуматься о том, что в большинстве случаев я непричастен к дракам? Или…

– Рафаэль, я прекрасно знаю Оливера и его вспыльчивый характер. Это даже не характер, он наслаждается, когда лупит слабых. Он тащится от вида крови и ссадин на других. Оливера возбуждает собственная сила и то, что может сделать чужими руками, – тяжело вздыхая, перебиваю его.

– Но тогда что заставляет тебя резко всё обрывать и бежать, как только немного пошатнётся этот мир?

– Ты прав, это очень всё сложно. Не знаю, как тебе всё объяснить, потому что в этом мире я живу с рождения, а ты лишь неожиданная вспышка на орбите. Я не хочу быть виновной в том, как ты будешь расплачиваться за мои желания. Я просто боюсь, Рафаэль. Боюсь, всё и так вышло из-под контроля. Саммер не оставит тебя в покое, да и меня заодно, а ещё есть Сиен и другие девушки. Я сама согласилась быть с Оливером и даже если и жалею об этом, то ничего уже не исправить, только когда он окончит университет, вероятно, будет шанс. Всё закрутилось раньше, чем ты появился, понимаешь? Дело не в тебе и не во мне, а в обстоятельствах. Единственное, что может нам помочь – точка. Жирная точка, которую ничего не сотрёт. Мне сложно это говорить тебе, но я должна. Ты здесь с целью получить образование, так сосредоточься на нём и на мыслях о своей семье. Ты ей нужен. Ты ей очень нужен, Рафаэль, а между нами всё равно когда-нибудь искра погаснет.