Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Миссис Сомс! Фиона, вы здесь? Это я, Невилл Пирсон. Откройте, пожалуйста!
Невилл? О господи, что ему нужно? Она посмотрела на часы. Еще и семи нет… Фиона пригладила волосы, зная, что они в беспорядке.
— Минутку! — крикнула она, пытаясь собрать их в узел, и встала. Под ногами захрустело стекло. Бокал! Она посмотрела на юбку. Там красовалось большое влажное пятно. О черт! — Сейчас, Невилл!
Она выбежала из спальни, миновала гостиную и открыла дверь. В коридоре стояли трое мужчин: ее адвокат; хорошо одетый изящный мужчина лет пятидесяти, чем-то сильно встревоженный; и пышноволосый мускулистый брюнет лет под тридцать с типичной внешностью кулачного бойца.
— Слава богу, вы целы! — воскликнул Невилл. На его лице выразилось облегчение.
— Почему вы здесь? Что случилось?
— Можно войти?
— Да, конечно. Простите. — Она провела их в гостиную.
Невилл посмотрел на нее:
— Вы не спали?
— Нет. Я…
Пирсон не дал ей договорить:
— Ничего удивительного. После такого бурного вечера… С вашей стороны было чертовски глупо соваться в логово льва. И чертовски смело тоже.
— Откуда вы… — начала Фиона, но Невилл снова прервал ее.
— Я взял на себя смелость заказать завтрак, — сказал он. — Сейчас его принесут. А пока позвольте представить вам Джайлса Беллами, председателя правления «Альбион-банка»…
Фиона окаменела. «Это не к добру», — подумала она, кивнув молодому человеку.
— И Дэвид Лоутон, адвокат лорда Элджина. Дэвид и Джайлс рассказали мне о вашей вчерашней встрече с герцогом. Они пришли передать вам акции покойного мужа.
— С оговоркой, которую мы с вами обсуждали, Невилл, — быстро перебил его Дэвид Лоутон. — Миссис Сомс должна подтвердить предложение, сделанное ею Рандольфу Элджину. Акции в обмен на банковскую тратту. Таково условие герцога.
— Да, но со вчерашнего вечера кое-что изменилось, правда, Дэвид? — с жаром ответил Невилл. — Сомневаюсь, что теперь эти акции стоят хотя бы фартинг.
Усталая, сонная, а теперь и окончательно сбитая с толку Фиона растерянно пробормотала:
— Подождите минутку… О чем вы говорите? Вчера вечером я действительно видела лорда Элджина, как вы все, джентльмены, кажется, хорошо знаете, и он ясно дал понять, что не намерен отдавать мне акции Ника.
Невилл захлопал глазами:
— Так вы еще не читали утренние газеты?
— Нет. Я пришла поздно, потом уснула и…
— Вот. — Он открыл портфель, вынул полдюжины газет и бросил их на кофейный столик. — Читайте, моя дорогая. — Послышался деликатный стук в дверь. — Ах, это, должно быть, завтрак. Я открою. Садитесь, Джайлс. И вы, Дэвид, тоже.
Фиона взяла «Таймс». Она понятия не имела, что читать. Паническую статью о состоянии британской экономики? Отчет о беспорядках в Индии?
— Внизу справа, — подсказал Дэвид Лоутон, садясь в кресло.
Она посмотрела в конец первой страницы и наконец увидела заголовок «„Чай Бертона“ на краю финансовой пропасти». Потом села и начала пожирать глазами каждую строчку. Вернулся Невилл, за которым шли два официанта с тележкой. Завтрак был накрыт с большой помпой, но Фиона не обращала на это внимания.
Во вступительной части говорилось, что к концу дня ожидается объявление «Чая Бертона» о своем банкротстве. Большинство главных потребителей отозвало свои заказы. Кроме того, все запасы товара были уничтожены неизвестными людьми, ночью ворвавшимися на склад. Предсказывалось, что ударившиеся в панику инвесторы наводнят рынок обесценившимися акциями, как только откроется биржа.
Следующий абзац заставил ее ахнуть.
В ответ на вопрос о том, почему «Монтегью», один из крупнейших потребителей продукции «Чая Бертона», отзывает свой заказ, владелец популярной сети магазинов Джозеф Бристоу ответил: «Я разговаривал с полицией, ведущей расследование этого случая, и убедился в виновности Уильяма Бертона. Хочу во всеуслышание заявить, что сеть „Монтегью“ больше не будет иметь никаких дел с „Чаем Бертона“. Мы получаем свою прибыль честно и не будем поддерживать поставщика, который не соблюдает моральные нормы. Именно этого ждут от нас покупатели. Не только я, но все служащие „Монтегью“ шокированы и возмущены тем, что человек, принадлежащий к купеческому сословию, способен прибегать к таким чудовищным средствам, чтобы помешать рабочим защищать свои законные права».
«Как он узнал? — подумала ошеломленная Фиона. — В вечерние выпуски крупных газет эта история попасть не могла, а „Кларион“ он читает вряд ли. Откуда?» Она продолжила чтение.
Многие лондонские оптовые торговцы, а также отели и рестораны, стремясь продемонстрировать своим потребителям, что они придерживаются таких же высоких моральных норм, как сеть «Монтегью», последовали ее примеру.
Фиона пробежала глазами список. «Харродс». «Сейнсбери». «Домашние и колониальные товары». «Симпсонна-Стрэндс». «Савой». «Кларидж». «Коннахт». Даже пароходные компании «Кьюнард» и «Белая звезда». Она откинулась на спинку кресла. Голова шла кругом.
— Читайте, читайте, — проворчал Дэвид. — Вы даже тред-юнион подключили. Поздравляю вас, миссис Сомс.
— Форменные вандалы! Банда разбойников! — фыркнул Беллами.
Фиона перевернула страницу и прочитала сообщение о том, что сегодня ночью десятки людей, лица которых были замотаны шарфами и мешковиной, ворвались на пристань Оливера и высыпали в Темзу содержимое всех ящиков, коробок и банок чая. А заодно уничтожили оборудование для расфасовки. Банды хулиганов вломились в магазины Восточного и Южного Лондона и выбросили на улицу всю продукцию «Чая Бертона», которую смогли обнаружить. Владельцам магазинов велели больше не торговать этим чаем, а потребителям — не покупать его. Цитировались высказывания рабочих и домохозяек, говоривших, что никакие предупреждения им не требуются; они сами не желают иметь ничего общего с компанией, чай которой запачкан кровью.
В статье указывалось, что люди в масках остались неизвестными, но есть подозрение, что налет совершили члены первичной профсоюзной организации Уоппинга. Ее глава Питер Миллер гневно ответил, что члены его организации не одобряют насильственных действий, и посоветовал репортерам искать настоящего преступника, которым является Уильям Бертон, а его людей оставить в покое. Завершалась статья прогнозом биржевых экспертов, ожидавших массового сброса акций «Чая Бертона» и стремительного падения их курса в результате нежелания части купцов и потребителей поддерживать компанию.
Фиона посмотрела сначала на Невилла, а потом на Джайлса с Дэвидом. Сомнений больше не оставалось; теперь она понимала, почему они пришли. Вчера вечером она отчаялась. Была убеждена, что проиграла. Но теперь выяснилось, что выигрыш остался за ней. Она получит свои акции. Благодаря трем людям — Джо Бристоу, Питеру Миллеру и Родди О’Меаре. Несомненно, это было делом рук Родди. Может быть, Джо и Питер Миллер не догадывались, что помогали ей, но скоро они это узнают. Она сама им скажет. Поблагодарит их. Как только все закончится, она лично приедет к Питеру Миллеру. Может быть, он захочет, чтобы в «Таймс» появилась статья о том, что чай Бертона выбросили в реку его люди и что это было сделано по его распоряжению. А по возвращении в Нью-Йорк она напишет Джо. Он не хочет ее видеть, поэтому во второй раз она не поступится гордостью и не поедет к нему, но он сделал для нее очень многое, и она перед ним в долгу.
