Наконец все было готово к отлету. Меньше чем через час самолет приземлился в Арланде. Сундлина вновь проводили в салон для короткой пресс-конференции.

Среди средств массовой информации доминировало «Радио Швеции». Там были представители первой и второй программ, специального канала и последних известий, несколько репортеров и политических обозревателей и еще кое-кто.

— Я иногда задумываюсь, не пора ли как следует реформировать службу новостей на нашем радио, — шепнул Сундлин своему пресс-секретарю.

Пресс-конференция шла по раз и навсегда заведенному порядку. Сундлин заранее знал, какие зададут вопросы, и ответы уже были сформулированы. Он знал, что телегеничен, поэтому перед камерами вел себя совершенно раскованно.

— Разнесся слух, что Вашингтон собирается назначить нового посла в Стокгольм, — заметил репортер, смахивавший на гробовщика.

— Я слышал, — ответил премьер, — но пока не могу дать какие-либо комментарии.

— Пока, — повторил репортер. — Значит, новость недалека от истины?

Сундлину удалось сделать загадочную мину.

— Этого я не говорил.

— А как обстоят дела с процессом над убийцей посла? — спросил другой.

— Вам же известно, что я не могу ответить на этот вопрос, — отрезал премьер. — В дела правосудия я не вмешиваюсь. Суд установит истину.

— Но обвинение еще не предъявлено?

— Нет. И я прекрасно понимаю почему. Слишком много в этом деле привходящих аспектов…

Премьер покосился на часы. Большинство поняло намек и начало собирать свои манатки. Только молодая девушка из никому не известного еженедельника не сдавалась.

— Вы купили что-нибудь в подарок дочке?

— Я всегда так делаю, — последовал ответ.

После интервью Сундлин поспешил в ожидавший автомобиль. Шофер распахнул задние дверцы, а Сундлин подозвал секретаря.

— На пару часов я заеду домой. После обеда буду в правлении партии. Если случится что-то важное, звони. Партия должна была провести анализ предвыборной ситуации, я хотел бы почитать материалы.

Машина тронулась. Сундлин закрыл глаза. Автомобиль стремительно мчался в направлении его стандартного коттеджа в Стуреби, одном из южных предместий Стокгольма.

— Что тут произошло, пока меня не было? — спросил он шофера, и тот понял, что Сундлин имеет в виду ситуацию на футбольных полях.

— Ничего особенного, разве что «Юргорден» в центре поля играет ниже всякой критики.

— Это неважно, лишь бы не ослабло нападение.

Дом Сундлина стоял в маленьком переулке поблизости от школы. Купил он его после женитьбы. Значит, восемь лет назад. Кристине скоро будет пять. Год назад жена умерла от рака. Но все еще при воспоминании о ней щемило сердце.

Когда машина свернула с Худдингсвеген, пошел дождь, донеслись раскаты грома. Премьеру снова вспомнилась покойная жена. Она ужасно боялась грозы. Зато Кристина была спокойным и уравновешенным ребенком. Это доставляло Сундлину большую радость, его вечно мучали угрызения совести, что для дочки времени совсем не оставалось.

Автомобиль затормозил у дома. Местные жители привыкли к соседу-премьеру, и редко кто останавливался посмотреть на него. Это было приятно. Всяческие мероприятия он проводил в официальных резиденциях.

— Мне подождать? — спросил шофер.

— Я собираюсь сегодня, как следует поработать. Спасибо, доберусь на метро.

Автомобиль уехал. Сундлин надеялся увидеть в окне дочку, но не тут-то было. Из дома не доносилось ни звука.

— Кристина! — крикнул он.

Ответа не последовало. Он пошел в кухню. Может, Анни вышла за покупками?

На кухонном столе лежал коричневый конверт. Еще не открыв его, премьер понял, что там. Вскрыл, прочитал, достал записную книжку и набрал номер.

— Управление полиции, приемная начальника, — сообщил женский голос.

— Это премьер. Мне нужно срочно поговорить с шефом.

— Вам повезло, премьер. Он только что вернулся с заседания. Минутку.

Треск в трубке перекрыл сухой голос.

— Привет, Ричард, — сказал Сундлин. — Мне срочно нужна помощь. Мою дочь похитили.

В трубке раздался громкий вздох.

— Они требуют освободить парня, который убил посла.

И премьер захлебнулся от рыданий.

— Пока ничего не предпринимай. Я позвоню через пять минут, — выдавил Сундлин между приступами рыданий.

— Понимаю. — Начальник полиции отложил трубку и буркнул: — Так и знал, что, в конце концов, такое случится и в Швеции…

Выйдя в приемную, он разъяснил секретарше, как важно соединить его сразу, как только позвонит премьер. Секретарша была хорошо вымуштрована, чтобы удержаться от расспросов.

Ровно через пять минут премьер позвонил снова. Он уже полностью владел собой, был в обычной форме. За эти пять минут он успел поспешно оглядеться в доме, ничего при этом не найдя, глотнуть виски и внимательнее прочитать письмо, в котором похитители требовали освободить Енса Форса в обмен на жизнь его дочери Кристины.

Письмо было отпечатано на машинке, на обычной белой бумаге, причем неумело — листок пестрел опечатками и забитыми ошибками.

— Я тебе прочитаю письмо, — сказал премьер начальнику полиции. — «Ваша дочь в наших руках. В обмен мы требуем освобождения Енса Форса. Хотим, чтобы ему разрешили выехать за границу. Вы сами знаете, на какие страны можно рассчитывать. Дочь ваша чувствует себя хорошо, и с ней ничего не случится, если вы будете делать то, что сказано. Мы свяжемся с вами позже».

— Все? — спросил начальник полиции.

— Все.

— Полагаю, ты сейчас дома. Дождись меня.

— Жду.

— Послушай, что мне пришло в голову! Кто-то же занимался с твоим ребенком, пока ты был в Штатах?

В трубке воцарилась тишина.

— Я о ней совершенно забыл. Анни тоже исчезла.

— Ты обыскал весь дом?

— Разумеется. Тут никого нет, постель Кристины пуста. Мне кажется, они прихватили часть ее нарядов и игрушек.

— Хороший знак.

— Что ты имеешь в виду?

— Это значит, что малышке ничто не грозит.

Они повесили трубки, когда начальник полиции пообещал, что через четверть часа будет у Сундлина.

— Знаю, тебя не нужно просить оставить пока эти новости между нами, — добавил премьер напоследок.

Сундлин еще раз обыскал весь дом. Ни следа Кристины и ее воспитательницы. Ни следа борьбы или драки.

Он перешел в большой кабинет, в котором полки с книгами тянулись до самого потолка. Чтение в последнее время стало единственным позволительным удовольствием. Он изо всех сил старался — если только работа и положение не требовали его присутствия — чаще бывать дома с дочкой.