какой-то прострации наблюдая великую безбрежную бездну, которая жила по своим законам, и которой совершенно не было дела да каких-то незначительных цивилизаций, которые быстро возникли и так же быстро угасали, поглотив сами себя… Суон пришла мысль, что сейчас, возможно, они вообще последние представители человеческой расы, оставшиеся не только во Внутреннем Космосе, но и вообще во всей вселенной.

Кроме приближающегося Даларана, через открытый шлюз невооруженным глазом был отлично виден и его второй спутник, тот, на котором ранее находился один из элитских городов-эдемов, Доминус. Он был уже совсем близко. Сейчас этот спутник, как и сам город-эдем, были абсолютно темны, лишь изредка на поверхности, казалось, проскальзывают зловещие розовые искры. Алекс вывел из прыжка корабль насколько мог близко, практически вплотную к Даларану-2, чтобы опередить врага. И судя по всему, его план работал — древняя тварь еще не явилась за ними, хотя малейшее движение в омертвевших Внутренних Системах не могло остаться незамеченным ею. Значит, Белая Смерть еще держалась, отвлекая чудовище на себя.

«Хел…» — Суон непроизвольно сжала кулак оставшейся левой руки, — «Даже уже умерев, ты продолжаешь сражаться за «Спарту»…»

Она отвернулась от плывущего за бортом космоса, полная решимости. Значит, им точно так же нужно принять свой последний бой. Умереть, как должно «спартанским» воинам. Дарк сказал, что они будут драться — отлично!

«Жалко только детей,» — горько подумала она.

Но какой у них был выбор, перед лицом всемогущего ужаса, за секунды сокрушающего флоты и целые миры, не знающей никакой преграды в своей бешеной жажде поглощения? Нужно только сделать так, чтобы дети не мучились. Суон сжала зубы. Да, она сделает, что потребуется, если придется. Их души не должны попасть в этот безумный ад. Лучше уж она попадет туда, но не они. Она и Алекс — Суон не сомневалась, что он тоже уже сделал свой выбор.

Сам Алекс все время находился в медотсеке, большую часть которого занимал харгонский артефакт в виде непроницаемо-черного шара. «Сердце Тьмы», хранилище «нарга», как он называл его. Суон, оставив созерцание холодных звезд и приближающейся планеты-гиганта, пришла к нему, чтобы поговорить и попрощаться перед последним боем.

Она нашла Дарка сидящим со скрещенными ногами перед темным шаром, весь отсек был полон парящими «светлячками». Алекс, расслабленно опустив руки на колени, чуть наклонив голову, вполголоса говорил что-то кому-то на гурхорском — но в медотсеке, кроме него больше никого не было. Когда вошла Суон, он даже не повернулся.

— Дхум ширд, кам сар раллах!.. Гурх! Ханрагар чар, рал чар кимхэщ, дзаргар маарх! Гурх!.. — по телу Дарка прошла видимая судорога, голова его дернулась, меняя положение, и он заговорил уже на человеческом, глядя в другую точку, но там тоже никого не было, — Сам ты не шаришь, бро. Заебал! В этот раз моя очередь пить священный напиток, понял?.. Ага, встретимся во Вратах Судного Дня на Лимбосе, как в тот раз, хахах.

Он тихо рассмеялся, чуть наклонив голову — Суон увидела его совершенно ничего не выражающее лицо с застывшим взглядом, отражавшим в своей глубине зеленоватые отсветы — это выглядело жутковато.

— Алекс… — негромко позвала она, на мгновение смутившись, — Ты все еще тот же Алекс?

Дарк медленно обернулся, сфокусировав на ней взгляд.

— Суон. Знаешь, я уже давно не отличаю реальность от иллюзий, порожденных Тьмой или моим собственным безумием, — сказал он отрешенно, — Но отбрось сомнения. Я все еще «спартанец». Этого достаточно.

— Да, этого хватит, — понимающе кивнула в ответ Суон. — Скажи, эти дети…

Она помолчала, нахмурившись и наконец прямо задала вопрос.

— Мы взяли их с собой, чтобы использовать, как оружие? — спросила она.

Алекс молча посмотрел на нее, и ждал, ничего не отвечая, как будто Суон еще не закончила говорить.

— Ну то есть… Ты, кажется, поймешь меня. Я отговорила тогда Кэпа брать их в сражение. И теперь думаю, что совершила большую ошибку. Из-за меня все погибли. Я пошла на поводу у своей личной привязанности, может, материнский инстинкт разыгрался, не знаю… Они же все называют меня «мамой», смешно, но для меня это такая ответственность. Я просто не хотела, чтобы их постигла страшная участь, хуже смерти. Понимаешь?.. Или может быть, их присутствие ничем бы не помогло, я уже не знаю… — Суон говорила тяжело, ее лицо было мрачным, — Но ведь Шаман создал их намеренно, он был пророк. Может, не такой сильный, как Безумный Такэси — но пророк. Наверняка он предвидел, что произойдет и таким образом подготовился. Дал нам в руки оружие. А мы не поняли, не использовали его… Осуждали Шамана, называли его предателем человеческой расы. А он, получается, заботился о людях больше, чем мы сами оказались на то способны. Мы… То есть конкретно я — проявила слабость. Когда речь идет о миллионах, немыслимо рассуждать о ценности жизни нескольких детей. Да блять!.. Во имя Эдема!.. Я сама говорю, и в душе отрицаю свои же слова! Хоть ты скажи, Дарки! Что происходит в этом ебаном мире, что приходится решать обменять одни смерти на другие?!

— Кэп принял решение, которое считал нужным принять. Дети тут ни при чем. Как царь, он решил сражаться своей волей и по своему плану. На этом все, — сказал Алекс прямо посмотрев на нее своим безжизненным взглядом, — Ты не могла бы повлиять на его решение, если он действительно решил. Понимаешь меня? Кэп был не просто царем — он стал олицетворением «спартанского духа». Его мысли и слова — молекулярное лезвие абордажного ножа. Ничто бы не остановило его.

Дарк помолчал, не сводя с нее пустых и страшных глаз, и добавил.

— А что касается Шамана… Он сделал ровно то, что должен был сделать. Чего не мог не сделать. Не больше и не меньше. Он исполнил волю Тьмы, и Тьма приняла его, как только он завершил свой цикл. Творения его остались, и нам решать, как распорядиться ими.

Суон твердо встретила его взгляд, не отворачиваясь.

— И знай, мы не бросим детей на растерзание этой твари. Не будет этого. Кэп не сделал, и мы будем. Может Шаман и создал их, как оружие. Но они не будут оружием, — решительно сказал Алекс, — Помнишь, что ты сказала мне тогда, на Омау? «Мы — оружие «Спарты»!» Суон! Сегодня мы