пригласили муллу, и согласно мусульманскому обычаю, мулла оформил брак (кебин) между Мирза Джалилом и Гамидой Джаваншир.

…что общего между Элеонорой Рузвельт, Гала́ Дали́ и Гамидой Джаваншир

На время остановим свой рассказ, чтобы сейчас, когда мы поближе познакомились с Гамидой Джаваншир, вновь спросить, что общего между Элеонорой Рузвельт, Гала́ Дали́ и Гамидой Джаваншир. Что их может объединять?

Действительно, разница видна невооружённым глазом. Они буквально из разных культурных галактик.

Элеонора Рузвельт как жена Президента, буквально творила историю. В этой своей деятельности она была очень успешна, невзирая на то, что в личной жизни столкнулась с множеством проблем.

Гала́ Дали́ удалось вдохнуть жизнь в своего мужа, она заставила его поверить в себя как мужчину и как художника, ставшего частью мировой культуры.

С первой встречи, которую Гамида ханум запомнила в деталях, она ясно осознала, этот мужчина взвалил на себя бремя[1015], которое вынуждает его противоборствовать с окружающим миром, это бремя может его раздавить, и именно ей, если она примет его предложение, предстоит снять с него часть этого бремени.

Она вышла замуж в 16 лет, сейчас ей 34, пять лет как она вдова. Многое из того, что составляет притягательность брака для молодых, её давно не прельщает. Многое о Мирзе Джалиле она уже знала, многое предстояло узнать, но, несмотря ни на что, она решилась на то, чтобы стать его женой.

Хотя и тогда, и после этого, она оставалась независимой женщиной.

Продолжала заниматься хозяйством в своём селе, без неё её сельчане просто не выжили бы.

Отказалась от предложения стать депутатом парламента от Шуши.

Британский генерал Шательворт[1016], которому, на приёме у губернатора, представили Гамиду ханум и рассказали её биографию, не скрывал своего удивления. Он только и мог, что сравнить подобную судьбу мусульманской женщины, с английскими женщинами суфражистками[1017], которые борются за равные с мужчинами права.

Через несколько лет, будучи в Иране, когда её пригласили на официальный приём, Гамида ханум не захотела одевать чадру.

Но никогда она не стремилась стать более независимой, чем того требовала жизнь. Поэтому, после некоторых колебаний, она приняла предложение мужчины стать для него «другом и опорой», поскольку понимала, что ради такого мужчины, она готова многим пожертвовать.

Она сделал свой выбор, и осталась верна ему до конца жизни.

Сравнивая судьба Гамиды Джаваншир с Элеонорой Рузвельт и Гала́ Дали́, невольно задумаешься. Возможно ли и у нас, чтобы жена Президента творила историю, а не была только красивой декорацией? Возможно ли и у нас, чтобы жена художника вдохнула в него жизнь, а не тратила силы на борьбу с враждебным миром?

Можно пережить отсутствие роскоши, замка в подарок, и многого другого, что было у Гала́ Дали́. Можно обойтись простым жилищем, простой пищей. Речь о другом.

Останутся ли у нас когда-нибудь мужчина и наедине друг с другом, или обречены всегда оставаться «наедине со всеми», и постоянно защищаться от попыток окружающего мира вмешаться, заставить подчиниться.

Возможна ли у нас Элеонора Рузвельт?

Возможна ли у нас Гала́ Дали́?

А нам остаётся только отдать должное Гамиде Джаваншир, и не пытаться ретушировать её портрет. И перестать считать, что мы из другой культурной галактики, и у нас невозможны Элеонора Рузвельт и Гала́ Дали́.

…о том, о чему нас не принято говорить

Гамида ханум в своих «Воспоминаниях» очень деликатна, она не меньше других понимает, не следует говорить о том, о чём говорить у нас не принято.

Я касаюсь этой темы не по той причине, что собираюсь заинтриговать читателя. После Фрейда – не только Фрейда, но и одного Фрейда достаточно – пора перестать стыдиться самих себя, пора забыть о табуированных темах. Без «слишком человеческого» трудно понять мотивы многих поступков человека, тем более людей великих и сложных, – сегодня это уже аксиома.

Другой вопрос, можно ли сохранять деликатность, не проявляя излишнюю стыдливость? «Жёлтая пресса» как раз умело эксплуатирует отсутствие открытости, предпочитая взгляд из «замочной скважины». Как не парадоксально, ханжество её главная питательная среда.

Как-то в разговоре с моим другом и коллегой, мнением которого дорожу[1018], назвал брак между Мирза Джалилом и Гамидой ханум «дневным браком», имея в виду фригидность женщины и сексуальную потенцию мужчины. И я, и мой друг, понимали, что это некоторое преувеличение, просто метафора, что в этой метафоре есть и ирония, и лукавая насмешка над «человеческим слишком человеческим», но в целом со мной согласился.

Отдаю себе отчёт, что это «фантазии», надеюсь «документальные фантазии», которые позволяют что-то понять во взаимоотношениях Гамиды ханум и Мирза Джалила.

Из чего я исходил?

Прежде всего, воспитание отца. Сугубо мужское. Никаких нежностей, пистолет, скаковая лошадь, прочее в таком же духе. Отец даже заявил, хорошо, что дочь растёт без матери, не будет дурного влияния.

Гамида ханум пишет о том, что её брат, тайком от отца, встречался с матерью. Встречалась ли с ней она? Она об этом не пишет, скорее всего, не встречалась. Во всём оставалась дочерью своего отца.

Добавим полную изоляцию от окружающих. Какими бы не были эти «окружающие», там росли её сверстники и сверстницы, там происходила реальная жизнь, которой она была лишена.

Вспомним «Ангела за моим столом» и осознаем, что она была лишена даже самых безобидных «непристойных» разговоров[1019].

Первый реальный мужчина в её жизни становится её мужем. Понятно, военный как её отец, выправка, св. Владимир с мечами и бантом, св. Станислав с мечами и бантом. Ей 16, ему 38.

Мне могут возразить, эти доводы ничего не означают. Одни и те же основания могут рождать различные последствия.

Не спорю, но я ведь претендую только на «документальную фантазию», на то, чтобы преодолеть табу, которые в XXI веке кажутся анахронизмом.

Например, задуматься над тем, что первую встречу с Мирза Джалилом Гамида ханум описывает во всех подробностях, а о бравом офицере не слова. А ведь это не мало, не много, 12 лет семейной жизни.

Случайно? Знает, что Мирза Джалил стал известным, а полковника царской армии Ибрагима Даватдарова все забыли?

Вряд ли для Гамиды Джаваншир, какой мы её знаем и понимаем, это могло иметь решающее значение.

Толчок моей «документальной фантазии» дало и газетное интервью внучки Гамида ханум, Мины Даватдаровой.

Насколько мне известно, в последние годы жизни Гамиды ханум больше других общалась именно с ней.

…Гамида ханум умерла в 1955 году, по моим расчётам Мине было в это время около 20 лет. Они вполне могли вести взрослые разговоры…

Мина Даватдарова рассказывает о таком