Мы стали ссориться и все быстро переросло в драку. Он пил, но никогда прежде не поднимал на меня руку, – я замолкаю, чтобы перевести дыхание.

Когда смотрю на Дэниела, его лицо вспыхивает болью.

– Когда… когда отец поднял на меня руку, на следующий день он умолял меня простить его. Он пришел в мою комнату, и на коленях просил прощения со слезами на глазах. А мне было очень страшно. Забившись в угол кровати, я боялась, что он снова прикоснется ко мне. Боялась, что он снова начнет меня бить.

– Трис… – шепчет Дэниел, он тянется ко мне и замирает. Я не хочу смотреть на Дэниела, потому что глаза уже давно были наполнены слезами.

– Твои шрамы…это сделал твой отец?

Но я не отвечаю ему. Мне не хочется, чтобы он спрашивал, как я жила с этим все это время и что чувствую сейчас. Я говорю ему об этом лишь потому, что хочу, чтобы он знал, почему мое фото оказалось в полиции.

– Я простила тогда его. Мне было десять, но я хорошо понимала, что отец скучает по маме. Наверное, это глупо, но я искала ему оправдание, несмотря на то, что я была лишь ребенком.

Чувствую, будто я снова вернулась в свои десять лет.

– Но потом это стало продолжаться каждый раз, когда он напивался со своими друзьями. Он перестал приходить ко мне на утро, что бы просить прощение. Он будто бы стал меня ненавидеть, и это было страшно, – я сглатываю ком в горле подавленная своими воспоминаниями. – Потом он начал твердить, что я испортила всю его жизнь. Говорил, что я неблагодарная, что я не ценю то, что он заботится обо мне и вынужден постоянно работать, чтобы нас обеспечить. Когда отец снова возвращался, я была готова сдаться. Принять, то, что со мной происходит. Глубоко внутри я уже давно все решила для себя, будто уже сдалась. Понимаешь? Но на самом деле я пережила все это, потому что думала, что когда – то я смогу отомстить ему за это. Внутри меня все давно было убито. Я просто ждала, что когда – то мои страдания закончатся.

Дэниел подходит ко мне, и опускается на пол передо мной. У меня даже нет сил, отодвинуться от него. По моим щекам стекают слезы, но мне не хочется, чтобы он меня жалел.

– Прости меня… я идиот. Я должен был понять… – говорит он разозленным голосом и в тоже время проводит нежно рукой по моей ноге, поглаживая своей ладонью.

– Однажды, девчонка из моего класса спросила меня, почему меня не было в школе так долго. Я особо ни с кем не дружила, да и не хотела этого. Я ответила, что болела. Тогда она спросила, откуда у меня синяки на руках. Я нагрубила ей и сказала, чтобы отстала от меня со своими глупыми вопросами. Никто в школе не догадывался об этом, и я не говорила не кому. Мой отец имел хорошую должность в полиции, и он был уважаемым человеком. Я понимала, что если я кому – то расскажу об этом, то все повернется против меня. Да и он потом стал угрожать мне, что если я расскажу об этом, он сделает мне еще больней, – всхлипываю я. – В тот вечер все произошло очень быстро. Около нашего дома остановилась патрульная машина. Мне показалось, это странным. Сначала я подумала, что это старые друзья отца с работы. На тот момент он уже не работал там четыре года. Двое полицейских позвонили в дверь. Отец долго не открывал, и они начали сильно стучать и звать отца по фамилии. Я испугалась и поняла, что они приехали за ним. Но я испугалась не из – за него, а из – за себя. Мне было почти семнадцать, и я хорошо понимала, куда отправляют несовершеннолетних детей. Однажды мне пришла идея, еще до этого момента, сбежать от отца. И я готовилась к этому очень тщательно. Собирала все необходимые вещи, свои картины, копила деньги. Я не знала, что именно должно произойти, чтобы я решилась на это. Я просто сильно боялась отца и не решалась сбежать. Так что когда полицейские оказались около нашего дома, я подумала, что вот этот тот самый момент. Пока отец валялся пьяный в гостиной и не открывал дверь, я забралась в его кабинет и забрала все его накопления. Через задний вход двора я вышла из дома и убежала. Вещи, которые я собрала, лежали в моем потайном месте. Отец не знал о моем плане, даже не мог догадаться, а я лишь выискивала момент. С тех пор прошло больше года, и ровно столько же я не видела отца и не знаю, что с ним произошло. Да и, наверное, не хочу знать.

– Как полиция узнала об этом?

– Думаю, что та девчонка рассказала своим родителям обо мне, а они сообщили в полицию. Так что эта бюллетень оказалась там, потому что я еще несовершеннолетняя. Я не совершала ничего ужасного, чтобы понести за это наказание.

Я начинаю задыхаться, когда заканчиваю свою историю.

– Ты должна была мне рассказать об этом раньше.

– Я понимаю Дэниел, что все, что между нами это не по – настоящему. Рассказав тебе об этом, я преодолела огромный барьер. Это было не просто… Черт это было ужасно сложно. Ты хотел узнать правду, ты ее услышал. Так почему бы тебе на это не остановиться?

Слезы все не утихают, отнимая у меня все силы, и я слабею.

– Трис… Я, правда, благодарен тебе, что ты доверилась мне, – прошептал он, посмотрев на меня. – Но я хочу быть с тобой. По – настоящему это хочу.

– Я вижу один лишь единственный выход, и это будет лучше для нас двоих…

Дэниел резко встает.

– Я ни стану это слушать. Выброси это из головы. Ты не виновата в том, что делал с тобой твой отец. Можешь топить в себе ненависть и горечь, но тебе нужно избавиться от чувства вины. Тебя убивает именно это!

– Отец постоянно говорил, что я виновата в смерти…

– Нет! Это ни так!

Его голос звучит слабо. Кажется, его сильно задела моя история.

Он подходит ко мне и его лицо прямо передо мной. Дэниел смотрит на меня в упор. Это жёсткий и холодный взгляд.

– Мне по твоему, так просто забыть мое прошлое? Будто это так просто? Когда любая мысль об этом в каждой клеточке моего тела. Когда все это живет внутри меня,