очками в тонкой оправе, с темными усами и больной спиной. Он стоит над одиннадцатым наркоубийством подряд и просто молча страдает, умоляя безразличного Господа даровать хотя бы обрывок вещдока, хотя бы одного бестолкового юлящего свидетеля. Этот Анти-Гарви – хороший коп, хороший детектив, но в последнее время уже, как и его сержант, сомневается в своих способностях. Он начал выпивать и покрикивать на детей. И ничего не знает о равновесии и порядке, о логике дао, о своем альтер эго в городе Балтиморе, который лихо раскрывает убийства за двоих.

– Ну-ка, ну-ка, – говорит Гарви.

– Он сказал, его застрелил Уоррен Уодделл.

– Уоррен Уодделл?

– Да, он сказал, его друг Уоррен выстрелил ему в спину без всяких причин. Повторял: «Поверить не могу, что он в меня выстрелил. Поверить не могу».

– И ты все слышал?

– Прямо над ним стоял. Мы с напарником все слышали. Он сказал, этот самый Уоррен работает с ним в «Присижн Цемент».

Молодец, мужик, молодец. В скорой номер 15 мир сначала сереет, потом окончательно темнеет, но все-таки ты справился, сказал все, что нужно было сказать. Оставил о себе память детективу из убойного, и за это Рич Гарви тебе благодарен.

Предсмертное заявление, как его называют юристы, – это допустимое в Мэрилендском суде доказательство при условии, что квалифицированный медицинский работник известил жертву о неминуемой смерти или сама жертва обозначила уверенность в том, что умирает. И так-то в предсмертных заявлениях жертв нет ничего необычного, но чтобы их слова не то что относились к делу, а еще и помогли детективу, – это чудо из чудес.

У каждого детектива из убойного найдется любимая история о последних словах умирающего. Многие связаны с уличным кодексом и его соблюдением до самого конца. Одна история гласит о финальных мгновениях торчка из Западного Балтимора, который еще говорил, когда прибыла полиция.

– Кто в тебя стрелял?

– Через минуту скажу, – объявила жертва, видимо, не зная, что ей осталось сорок секунд.

Один умирающий после проникающих ножевых в грудь и лицо заявил, что порезался, когда брился. Другая жертва, получив пять пуль в спину и грудь, на последнем издыхании заверила патрульных, что сама со всем разберется.

Но, наверное, самую классическую историю о предсмертном заявлении рассказывает Боб Макаллистер. В восемьдесят втором, в свои первые дни в отделе, Мак долго работал в составе особой следственной группы и был на нескольких вызовах младшим детективом, но по большей части все еще считался салагой. Чтобы он поучился у мастера, его поставили в пару с Джейком «Змеем» Коулманом, он же – Полиэстровый Принц: коротышка со скрипучим голосом, детектив легендарных масштабов. И вот, когда поступил звонок о стрельбе на Пенсильвания-авеню, Джек Коулман выехал с Макаллистером.

Того покойника на Пенси и Голд звали Фрэнк Гаптон. Макаллистер вспоминает имя сходу; помнит он и то, что дело до сих пор открыто.

– Когда мы приехали, он еще был жив, – сказал первый патрульный.

– Правда? – обнадеженно спросил Коулман.

– Да. Мы спросили, кто в него стрелял.

– И?

– Он сказал: «Идите в жопу».

Коулман хлопнул Макаллистера по спине.

– Ну, братец, – проскрипел он, начиная обучение младшего детектива, – вот тебе и досталось твое первое убийство.

Но теперь, на Фримонт-авеню, Гарви с Макаллистером узнали о своей жертве, некоем Карлтоне Робинсоне, достаточно, чтобы уверенно сказать: это вам и близко не какой-то Фрэнк Гаптон. Этот человек хотел, чтобы за него отомстили.

Через час после отъезда с места преступления оба детектива уже в доме на западной стороне, беседуют с подругой Карлтона, собравшей жертве завтрак и поцеловавшей на прощание, когда он отправился с утра на работу.

Опрос идет трудно. Она беременна от Карлтона, он ее обеспечивал и подумывал о свадьбе. Она знает, что обычно он выезжал на работу с угла Пенсильвания и Норт, и знает Уоррена Уодделла – коллегу, который иногда ездил с ним вместе. Но не успевают Гарви и Макаллистер поговорить и пары минут, как маленькую квартирку наполняет звон телефона. Больница, думает Гарви, уже зная, какие ее ждут новости.

– Нет, – ревет она, уронив трубку на пол и падая в руки подружки. – Нет же, черт возьми. Нет…

Гарви встает первым.

– За что это мне?

За ним – Макаллистер.

– За что…

Оба детектива оставляют визитки на кухне и сами находят выход. Пока что буквально все – от собранного завтрака до готовности Карлтона назвать имя убийцы и слез его подружки – говорит о том, что у них на руках настоящая жертва.

Через несколько часов, в кафе с пончиками на Филадельфия-роуд в восточной части округа Балтимор, это подтверждает и местный бригадир «Присижн Конкрит».

– Карлтон отличный был мужик, просто отличный. Один из моих лучших работников.

– А Уодделл? – спрашивает Гарви. Бригадир закатывает глаза.

– Слушайте, я поражаюсь, что он его правда убил. Поражаюсь, но нисколько не удивляюсь, понимаете?

Уоррен – псих, поясняет бригадир. Каждый второй день он появлялся на работе с самозарядным пистолетом за ремнем джинсов, хвастался деньгами и всем рассказывал, какие у него крутые друзья-наркодилеры.

– Так у него есть друзья-наркодилеры?

– О да.

Работать Уодделла и пинками не заставишь, говорит бригадир. Его хлебом не корми, дай только порассказать остальным в бригаде, какой он опасный и что он уже убивал людей.

Ну, думает Гарви, слушая бригадира, с этим точно не поспоришь. Час назад в офисе детективы пробили имя Уодделла и получили внушительный список с кульминацией в виде судимости за убийство второй степени двенадцать лет назад. Вообще-то Уодделл только что вышел по условно-досрочному.

– Он шизик, – говорит бригадир, билли-коротышка со светло-каштановыми волосами. – Знаете, мне иногда было страшно с ним говорить… Поверить не могу, что он и правда убил Карлтона.

Для завсегдатаев «Данкин Донатс» во время утреннего наплыва посетителей этот разговор – внезапное развлечение. Бригадир выбрал это место, потому что оно неподалеку от его стройплощадки; теперь бизнесмены за стойкой просят повторить им кофе и таращатся поверх газет на спектакль: два детектива в штатском расследуют убийство.

– Каким был Карлтон?

– Карлтон был очень хорошим работником, – говорит бригадир. – Не уверен, но, по-моему, это он и устроил к нам Уодделла. Я только знаю, что приезжали они все время вместе.

– Расскажите, что произошло вчера на работе, – просит Гарви.

– Вчера… – качает головой бригадир. – Вчера мы просто шутили. Прикалывались, ну знаете, подкалывали Уоррена.

– Из-за чего?

– Из-за разного, как бы. Из-за того, как он себя ведет, что он толком не работает.

– Карлтон тоже над ним смеялся?

– Да все, все. Называли его долбоебом, и ему это не понравилось.

– Почему его называли долбоебом?

– Ну, как бы, –