– Что же это значит?

– Вместо того чтобы всецело посвятить себя оркестру, месье Жоашен то домашние уроки давал, то выступал на всяких богемных сборищах за вознаграждение. Разбазаривал талант в каком-то смысле. Не мне его судить, конечно, нам-то с мужем почасовые платят… А еще он сочинял музыку к шансонеткам какого-то стихоплета в духе «ля-ля, лу-лу».

– Э-э… не понял.

– Ну, это ж старье какое, всем известное, уж лет десять как Сюльбак спел в «Эльдорадо»:

Встретил я тебя,

Ля-ля, ля-ля,

В Опера́ на балу,

Лу-лу, лу-лу.

– В общем, они с этим стихоплетом не слишком-то утруждались.

– А этого стихоплета как зовут?

– Вот уж чем никогда не интересовалась! Я лишних вопросов никому не задаю, не из таковских. А в бедного месье Жоашена камень не брошу – он сочинял и серьезную музыку, симфоническую. – Мадам Марсо задумчиво повертела в руках перо, провела кончиком по щеке. – Вот уж беда не ходит одна! Сначала месье Аркуэ богу душу отдал, потом эта девица Вологда прямо на сцене грохнулась, потом месье Жоашен… Закон повторения.

– А от чего умер месье Аркуэ?

– Утоп. Несчастный случай. Вы ж наверняка об этом в газетах читали.

– Да-да, конечно. Мадемуазель Вологда была знакома с господами Бланденом и Аркуэ?

– Оперный мир – одна большая семья, хотя тут все исподтишка друг другу подножки ставят. Этой Вологде многие завидуют по-черному, потому что она, несмотря на возраст, до сих пор собирает вокруг себя толпы престарелых, но состоятельных поклонников, вы меня понимаете. А рядом полно девиц помоложе да попрелестней ее, – доверительно сообщила мадам Марсо.

– Скажите, – перешел Виктор к главному, – вашему мужу не приходилось доставлять пряничных свинок означенным трем особам?

Мадам Марсо смерила его гневным взглядом:

– Тут вам не бакалейная лавка, тут вам Академия музыки! Где вы услышали такую чушь?

– Просто слух прошел…

– Ну букеты – это пожалуйста, ну пралине в крайнем случае, но пряничные свинки!..

– Месье Бланден жил один? – поспешно сменил тему Виктор.

– Не обязательно жить с кем-то под одной крышей, чтобы… ну, вы меня понимаете. У месье Жоашена, как и у всех, были определенные потребности, но он никогда не трепался напропалую о своих увлечениях. К Вологде этой, кстати, он неровно дышал. То есть это я так думаю. Но у Вологды уже был богатый любовник – владелец фотоателье на бульваре Мадлен. Впрочем, это не мешало ей крутить шашни с месье Аркуэ. Однажды я их застала, когда они… Эй, только не вздумайте писать об этом в репортаже! Кстати, почему вы не записываете?

– У меня идеальная память. Спасибо, мадам, честь имею. – Виктор поднялся, но мадам Марсо тотчас сорвалась с места и встала между гостем и дверью.

– Месье Марсо еще нескоро вернется, а я много чего могу вам порассказать. К примеру, прелюбопытные дела творятся в фойе Танца – благодетели наших мамзелек обмениваются заветными адресами. Советую вам потолкаться там в понедельник – самый, так сказать, базарный день. Кто знает, что за интриги у них затеваются, особенно в присутствии этого развратника Мельхиора, который играет роль посредника.

– Мельхиора?..

– Это наш оповеститель, говорила ж ведь. Ну так что? Если хотите, проведу вас туда, когда месье Марсо зазевается, а то строгий он у меня, всё у него по правилам, одна служба на уме – стережет участок, что твой часовой. Младший лейтенант от артиллерии в отставке все ж таки: пароль-отзыв, и дорога в штаб открыта. Как, вы уже уходите?

Мадам Марсо проводила Виктора до дверей.

– Ежели что потребуется – не стесняйтесь меня беспокоить, господин Вирус. И помните: базарный день – понедельник!

Виктор наконец-то вырвался из лап вахтерши и покинул Опера́ с твердым намерением пообщаться с «оповестителем», который наверняка должен знать побольше, чем мадам Марсо.

– Древесницы въедливые? Кто это такие? – Жозеф тщетно делал знаки Кэндзи, моля о помощи, – тесть перебирал каталожные карточки, притворяясь слепоглухонемым.

– Это, молодой человек, представители семейства древоточцев, чьи гусеницы являются ксилофагами. Я уверена, что, если вы хорошенько пороетесь в той куче бумаги, непременно отыщете мне исследование, посвященное сему подотряду разнокрылых. – Пожилая дама в затемненных очках и заношенном до дыр пальто, не снимая галош, прошлась по книжной лавке.

Жозеф помотал головой – ему казалось, что посетительница говорит с ним на иностранном языке.

– Прошу прощения, мадам, но мне в жизни не доводилось встречать въедливых разнокрылых ксилофагов. И читать об их нравах и обычаях тоже.

– Вы меня удивляете! Речь идет о самых обыкновенных ночных бабочках. Зато их гусеницы выгрызают в стволах деревьев длиннющие ходы, целые лабиринты. Если мы будем сидеть сложа руки, наша планета превратится в головку швейцарского сыра! Что ж, придется мне отправиться в музейную библиотеку, поскольку у вас тут, в «Эльзевире», пренебрегают естественными науками.

Колокольчик звякнул – дверь за пожилой дамой закрылась, – и Кэндзи наконец оторвался от каталожных карточек.

– Зять мой, меня вы тоже удивляете! – радостно сообщил он. – Неужто вы не встретили ни одной ночной бабочки? Вы, прославленный исследователь подземных лабиринтов, которыми мы наверняка обязаны въедливым ксилофагам! Вы же облазили тайные ходы вдоль и поперек с нашим третьим совладельцем!

Жозеф разинул рот и опять помотал головой:

– Не понимаю, о чем вы…

– О подземных ходах, которые в народе именуют Катакомбами. Каким-то многоумным антрепренерам взбрело в голову, что это идеальное место для концерта. У вас что, провал в памяти? Забыли, что ходили туда с Виктором слушать Шопена и Сен-Санса в прошлую пятницу, в то самое время, когда вы предположительно должны были заниматься описью библиотеки герцога де Фриуля? Вот уж троица отъявленных лжецов!

– Кто наговорил вам такой вздор? – пролепетал молодой человек.

– Мадам Максимова. Это же она назначила вам рандеву в Катакомбах.

– Ах да… Вот уж доносчица! Она меня разочаровала. Видите ли, мадам Максимова пообещала нам помочь с именами, а поскольку ее трудно застать дома…

– Перестаньте водить меня за нос! – рявкнул Кэндзи, но тут же полюбопытствовал: – С какими именами?

– Для наших наследников. Пока это секрет. Я собирался все рассказать Айрис в конце недели, и Виктор еще ничего не обсуждал с Таша. Мадам Эдокси одобрила мой выбор. Вас это, кстати, касается в первую очередь, потому что если у нас с Айрис родится мальчик, мы назовем его Артур Габен Кэндзи!

– Габен – понимаю, так звали вашего батюшку, но Артур…

– Ну как же? Артур Конан Дойл – один из моих любимых писателей!