союза Фиеста с собственной дочерью, вскормленный козою (αἴξ) и убивший впоследствии отца (Hyg. Fab. 87–88); во время Троянской войны он обольстил Клитемнестру, жену своего двоюродного брата Агамемнона, и убил того после возвращения из-под Трои (Hom. Od. 3.254–275, 4.521–537), воцарился вместе с Клитемнестрой в Микенах, а затем оба они были убиты Орестом, сыном Агамемнона и Клитемнестры (Hyg. Fab. 118). Фаустул — муж «волчицы» (то есть блудницы) Акки Ларентии, вскормившей Ромула и Рема (Plu. Rom. 4). На италийский же контекст указывает и самнитское имя Τελέσινος = Telesinus ‘уроженец Телезии’. Обжора Елена (πλεῖστα βεβρωκέναι) упоминается Афинеем (10, 414d) со ссылкой на комика Гераклита. Особенно причудливо сообщение о Елене, дочери Мусея Афинского, написавшей свою «Илиаду» прежде Гомера и «прижившей (либо имевшей) двуязыкого ягненка» (κτήσασθαι τὸ δίγλωσσον ἀρνίον); в Суде s.v. ἀρνίον пословица «ягненок тебе наговорил» разъясняется рассказом о говорившем человеческим голосом и даже прорицавшем грядущее египетском ягненке с царским крылатым змеем на голове, в котором угадывается бог Хнум.

699

О художнице (ἡ ζωγράφος) Елене сообщает лишь наш автор. Архелай Кипрский, возможно, идентичен Архелаю Египетскому, упоминаемому парадоксографом Антигоном из Кариста (Mir. 19). Древний Стесихор (ок. 630–555), уроженец сицилийской Гимеры (Pl. Phdr. 244a), известен своими отношениями с Еленой Троянской: по рассказу Платона (Phdr. 243ab), поэт ослеп за ее поношение, а поняв причину своего несчастья — ἅτε μουσικὸς ὢν, — написал покаянную «Палинодию» и сразу прозрел (ср. также Paus. 3.19.13); Бупал, хиосский скульптор, враждовавший с поэтом Гиппонактом (см. Plin. 36.11), встраивается в эту историю именно как «недруг поэта»; не слишком логичное заявление Стесихора о добровольном (ἑκοῦσα) уходе его возлюбленной относится, скорее, к ее легендарной тезке, то есть Елена Троянская не была похищена, а по своей воле бежала с Парисом.

700

Растение, на «языке богов» зовущееся «моли», с черным корнем и белым цветком, Одиссей получил от Гермеса в качестве оберега от зелий Кирки (Hom. Od. 10.302–306). Евстафий (ad Od. 1.381.33–34) и другие выводят название от глагола μωλύειν ‘слабеть’. Гераклит Грамматик (73.10) трактует μῶλυ как аллегорию здравомыслия, которое обретается с трудом (μόλις); в этом же русле и предложенная Птолемеем, как и Евстафием (ad Od. 1.381.9–10), этимология от μῶλος ‘бой, сражение’ — но с акцентом на тяготы и труды битвы (по контрасту, например, с μάχη). Там же у Евстафия (1.381.34–38) находим более детальную версию переданной нашим автором истории (со ссылкой на Александра Пафосского): Пиколой, один из гигантов, во время гигантомахии укрылся на острове Кирки и попытался изгнать оттуда хозяйку, но Гелиос вступился за дочь и убил гиганта, из чьей крови и выросло «моли». У поздних авторов растение это отождествляется с чесноком (Dsc. 3.47) либо чертополохом (Ps.-Dsc. 3.24).

701

Сообщение о Дионисе и Хироне — единственное в своем роде. Ταράξιππος (‘страх коней’) — прозвище Посейдона и название памятника на ипподроме в Олимпии — кенотафа Миртила, возницы Эномая, поставленного Пелопом (см. Paus. 6.20.15–19); Миртил считался сыном Гермеса (Pher. fr. 37a), но о Миртиле-сыне пишет только Птолемей. Фемоноя — первая дельфийская Пифия, считавшаяся изобретательницей гекзаметра (Paus. 10.5.7, 6.7); Μακιώτης — скорее всего, то же, что и Mακέτας = Μακεδών ‘македонец’; у Геродота (1.51) человек, имя которого он не хотел называть, определяется как “какой-то дельфиец, желавший угодить лакедемонянам”; имя Αἴθος редкое, но встречается в эпиграфике (ср. αἶθος ‘пламя, огонь’).

702

Ср. Hom. Il. 20.74: «Боги зовут его Ксанфом, а смертные люди — Скамандром» (пер. В.В. Вересаева). Обрывок строки из «Одиссеи» (11.133), которую толкует здесь Птолемей, звучит так: ...θάνατος δέ τοι ἐξ ἁλὸς αὐτῷ — душа Тиресия пророчит Одиссею смерть ἐξ ἁλὸς ‘вдали от моря’ либо ‘от моря’, при этом ἅλς означает и ‘соль’, и — в поэтическом языке — ‘море’; исполнение пророчества, возможно, описано в несохранившейся «Телегонии», где Телегон, сын Одиссея и Кирки, неумышленно убивает отца изготовленным Гефестом копьем с острием из шипа морского ската. Птолемей, не углубляясь в такие тонкости, попросту выдумал дублирующую Кирку колдунью (φαρμακίς) по имени Соль (или Море) — гиперрационализация, которая, как замечает Б. Хартли, выносит его объяснение за рамки рациональности, превращая в топорную игру слов (Hartley 2014: 155).

703

Кринагор из Митилены — поэт рубежа эр; ни в одной из его эпиграмм, сохранившихся в «Греческой антологии», нет ни о битве Иасона с Амиком, ни указанных топонимов. В строке Каллимаха (fr. spur. 819 Pfeiffer), а точнее Евбула (fr. 27 Kassel-Austin), упоминается Прокл, сдавший сицилийский Наксос тирану Дионисию Старшему (Diod. 14.15.2); перескочив от Дионисия к Дионису, Птолемей сплетает байку о нимфе Псалаканфе; ψαλάκανθα — что-то вроде разрыв-травы (от ψάλλω ‘дергать, рвать’ и ἄκανθα ‘колючка’) — в Суде (π 3032) со ссылкой на эпического поэта Птолемея Киферского определяется как «растение, обладающее чудесною силой»; Венец Ариадны — это созвездие Corona borealis (между Волопасом и Геркулесом); на траву псалаканфу похожи ἀρτεμισία ‘белая полынь’ и μελίλωτον ‘желтый донник’.

704

Ни Ἀθηνόδωρος ὁ Ἐρετριεὺς, ни Антиох, автор «Городских легенд» (Τὰ κατὰ πόλιν μυθικά), нигде больше не встречаются, как и перепев суда Париса с участием Фетиды и Медеи; Идоменей, сын Девкалиона, — критский царь, герой «Илиады»; у Псевдо-Аполлодора упоминается его неверная жена Меда (Epit. 6.9), чье имя и могло вывести Птолемея на Медею.

705

Гомеру неизвестны султан (ἵππουρις) Лаомедонта и сыновья Приама с такими именами, в отличие от коней Ахилла, к которым тот обращается так: «Ксанф и Балий, Подарги божественной славные дети!» (Il. 19.400, пер. В.В. Вересаева; в 16.151 названы их родители: ветер Зефир и гарпия Подарга); рассказ об их изначальном облике и участии в гигантомахии на стороне Зевса подтверждается Диодором (6.3). Указание места крушения Одиссея (περὶ τὰς Θύλας τῆς Σικελίας) явно нуждается в конъектуре: вместо Θύλας Скалигер читает Μύλας (Милы — город у северо-восточной оконечности Сицилии); щит Ахилла, выторгованный Одиссеем в споре с Аяксом, сыном Теламона (см. Ov. Met. 13.1–398), выбросило на могилу Аякса (Paus. 1.35.4), которую только Птолемей приурочивает к «сицилийским Тилам».

706

Совмещая несовместимое, Птолемей рационализирует образ Немейского льва и тут же осложняет его фантастическим родственником. В начале восемнадцатой книги «Одиссеи» описано столкновение вернувшегося на Итаку инкогнито Одиссея с наглым нищим Иром: «Он назывался Арней (Ἀρναῖος).