Том в своей каюте услышал крики, и необычное предчувствие овладело им. Его ждет нечто зловещее. Он в одной рубашке выбежал на палубу и успел выхватить из рук лодочника письмо.

Он увидел, что адрес на сложенном листке написан почерком Гая. Почерк почти не изменился с тех пор, как они вместе учились у мастера Уэлша. Письмо было адресовано капитану Томасу Кортни, на «Ласточке», в гавани Занзибара.

Торопливо распечатав его, Том увидел короткую записку:

«Султан приглашает нас обоих на аудиенцию сегодня в полдень. Я встречу тебя у ворот крепости за десять минут до назначенного часа. Г. К.».

Как и следовало ожидать, Гай был предельно пунктуален. Подъехал он в сопровождении конюха, и поздоровался холодно.

— Я не побеспокоил бы вас, сэр, — отчужденно сказал он, не глядя Тому в глаза, — но его величество настаивает, чтобы вы присутствовали на аудиенции.

Он достал из жилетного кармана часы, взглянул на них и, не оглядываясь, прошел в ворота.

Визирь встретил их заверениями в величайшем уважении, кланяясь и чарующе улыбаясь; пятясь перед ними, он отвел их к султану. Сам визирь простерся ниц, Гай поклонился, но не слишком низко, сознавая свое достоинство представителя его величества, и вежливо поздоровался. Том последовал его примеру. Потом взглянул на человека, сидевшего по правую руку от султана: очень дородный, одежда высшего качества. Оправленная в золото рукоять кинжала — из рога носорога. Человек высокого положения, очевидно — значительный вельможа, потому что даже султан относился к нему с почтением. Этот человек с необычайным интересом разглядывал Тома, как будто знал его или слышал рассказы о нем.

— Призываю на вас благословение Аллаха, — сказал султан и жестом указал на приготовленные для них подушки. Гай сел неловко: мешала сабля.

Том много часов провел с купцами на рынке и привык к такой позе. Ножны с Нептуновой шпагой он положил поперек колен.

— Для меня честь приветствовать при моем дворе святого муллу из мечети принца Абд Мухаммада аль-Малика, брата калифа Оманского.

Султан наклоном головы показал на сидевшего рядом с ним человека.

Услышав имя принца, Том застыл и почувствовал, как участилось его дыхание. Тот самый человек, который купил Дориана у корсара! Он смотрел на муллу, а султан между тем продолжал:

— Это святой человек аль-Аллама. Он прибыл от принца.

Теперь и Том и Гай смотрели на него. Аль-Аллама сделал изящный жест. Руки у него были маленькие и гладкие, как у девушки.

— Да будет на вас благословение в глазах Всевышнего и его пророка, — сказал он, и оба гостя одновременно поклонились в знак благодарности.

— Надеюсь, ваше плавание было приятным, и когда вы покидали дом, там все было благополучно, — сказал Том.

Мулла ответил:

— Благодарю за заботу. Каскази нес нас мягко, и Аллах улыбался нашему делу.

Аль-Аллама улыбнулся.

— Должен поздравить тебя — ты великолепно владеешь арабским. Ты говоришь на священном языке, как на родном.

Последовал обмен комплиментами, но Тому трудно было выдерживать долгий ритуал. Этот человек принес новости о Дориане — другой причины у аудиенции не могло быть.

Он разглядывал лицо аль-Алламы, стараясь по мелким признакам: складке губ, интонации, выражению глаз — догадаться о характере новостей, но лицо муллы оставалось спокойным, а держался он вежливо.

— Выгодной ли была твоя торговля на рынках Занзибара? — спрашивал между тем мулла. — Пророк одобряет честных купцов.

— Главная причина моего желания посетить владения вашего калифа — не торговля, — ответил Том, радуясь возможности перейти к сути. — Я пришел по делу милосердия. Я ищу человека, дорогого мне и моей семье.

— Господин, принц аль-Малик слышал о твоих поисках и получил твое прошение, — ответил аль-Аллама. Говорил он невыразительно, а его лицо оставалось непроницаемым.

— Я слышал, что твой господин великий человек, но полон сочувствия к слабым; он справедлив и твердо поддерживает законы.

— Все это поистине можно сказать об аль-Малике. Поэтому он и послал меня поговорить с тобой, а не отправил весть, которая не способна передать его тебе сочувствие ввиду твоей утраты.

Даже в закрытой жаркой комнате, насыщенной ароматами благовоний, Том почувствовал холодок на коже. Слова муллы показались ему зловещими. Том почувствовал, как рядом пошевелился Гай, но не взглянул на него. Он ждал продолжения и боялся его. Но аль-Аллама чинно пил кофе и смотрел себе в колени. Наконец Том вынужден был поторопить его.

— Я три года ждал новостей о брате. Молю, не продлевай моих страданий.

Мулла поставил чашку и вытер губы сложенной тканью, которую подал ему раб.

— Мой господин принц просил меня сказать следующее. — Он снова замолчал, словно собираясь с мыслями. — Действительно, несколько лет назад я купил юного франкского мальчика. Из-за цвета его волос его назвали аль-Амхара. Они у него рыжие, великолепного оттенка.

Том облегченно выдохнул. Они это признали. Не отпирались, не юлили — бороться не пришлось. Дориан в руках мусульманского принца.

— Твои слова сняли с моей души огромную тяжесть, камень, который угрожал лишить меня жизни, — сдавленно сказал Том. Ему казалось, он вот-вот утратит власть над собой и снова сорвется. Это означало бы потерять лицо и вызвало бы презрение всех присутствующих.

Он сделал глубокий вдох, поднял голову и встретился со взглядом муллы.

— На каких условиях принц готов возвратить моего брата в лоно семьи?

Мулла ответил не сразу, он погладил бороду и аккуратнее разложил ее пряди на груди.

— Мой господин приказал мне передать следующее. Я, Абд Мухаммад аль-Малик, взял мальчика под свое покровительство, заплатил за него царский выкуп, чтобы защитить от тех, кто его захватил, и уберечь от дальнейших трудностей.

— Твой принц могучий и справедливый человек, — сказал Том, но ему хотелось закричать: «Где он? Где мой брат? Какую цену вы просите за его освобождение?»

— Мой господин принц считал мальчика красивым и благоприятно влияющим на его дела. Он принял его близко к сердцу, проявил к нему милость и защитил от зла, провозгласив аль-Амхару своим приемным сыном.

Том начал подниматься, на его лице отразилась тревога.

— Сыном принца? — спросил он, понимая, что на его пути возникает страшное препятствие.

— Да, сыном. Мой повелитель обращался с ним как с принцем. Мне было поручено образование мальчика, и я также нашел его достойным любви.

Аль-Аллама опустил взгляд и впервые проявил какие-то чувства.

— Я рад, что мой брат понравился столь высоким покровителям, — сказал Том. — Но он мой брат. У меня есть право крови. Порок сказал, что узы крови крепче стали и их нельзя разорвать.