После чего – «от автора» и все!

Чувствую себя хорошо.

Настроение бодрое.

5.10 – лягу.

6.10 – встал».

Как говорится, комментарии излишни. В этот день сердце Валентина Саввича остановилось.

На столе остались десятки книг о Сталинграде с многочисленными закладками и пометками и несколько рукописных листов – материалы к главам о 23 августа.

Как они должны были быть скомпонованы и обработаны гением автора? Этого не может теперь сказать никто.

Прилагаю их в той последовательности, как они лежали возле пишущей машинки.

Антонина ПИКУЛЬ

Накануне 23 августа:

Переправа. Заслон зениток.

Паулюс.

– Мне ваше лицо знакомо, – сказал Паулюс, – но я никак не могу вспомнить, где я вас, капитан, видел.

– Борис фон Нейдгардт, – назвался капитан. – Я имел честь лететь с вами в одном самолете на фронт, когда после Рейхенау вы приняли Шестую армию.

– А, вспомнил! Вы, кажется, племянник… чей?

– Премьера Столыпина… и сын калужского губернатора…

* * *

23 августа 1942 года:

Что же происходило в Сталинграде в этот день?

Тихое солнечное утро, воскресенье. Около 15 тысяч сталинградцев работали на строительстве оборонительных рубежей в городе.

В этот день было совершено более 2000 самолетовылетов противника. Город превратился в огромный костер. За всю войну воздушные налеты такой силы не повторились ни разу…

На улице Пушкина произошло прямое попадание бомбы в родильный дом. Дом обрушился, раздавив и рожениц и младенцев…

Отряды добровольцев искали под обломками камней, вытаскивая тех, кто остался жив…

Спасали матерей без новорожденных, которые никогда не будут знать вкус материнского молока…

* * *

Горел госпиталь. Раненые в обмотках и гипсе добирались с трудом до раскрытых окон и бросались вниз, чтобы не умирать в пламени…

* * *

Многоэтажные дома рушились, и жильцы их, спасавшиеся в подвалах, так и оставались там навсегда, погребенные заживо под руинами своего же дома.

* * *

По улицам, охваченным пламенем, двигались толпы людей – к Волге, к переправам, катили тележки – со скарбом, несли на руках больных и детей…

* * *

Бомбежка! В основном удар пришелся по центру города и его северным окраинам. Город пылал, как костер. Ко времени налета у волжской пристани скопилась громадная толпа беженцев. Немецкие летчики пикировали и с бреющего полета расстреливали женщин и детей. Толпы людей метались по берегу, многие из них бросались в воду…

* * *

Но тут произошло страшное… Из разбитых резервуаров хлынула горящая нефть и сгорала вместе с людьми. Вой, треск, грохот, крик, кромешный ад…

* * *

Вот что рассказывал о 23 августа мальчик по имени Володя, который не знал своей фамилии и поэтому получил фамилию – БЕСФАМИЛЬНЫЙ:

«У меня никого нет, только одна сестренка Рая. Наш дом сгорел. Мы сидели в щели, и Рая плакала – она ужасная плакса. Мама дала ей подшлепника. Рая еще больше заплакала. Я сказал ей:

– Рая, ты не плачь, мы найдем с тобой другую пещерку и будем жить без мамы.

Мама рассердилась… Папа пришел с завода с ружьем и сказал, чтобы мы никуда из щели не уходили и слушались маму. На заводе был бой. Папа нас защищал от немцев. Все уходили на другой берег Волги, а мы все ждали своего папу. Я плакал, что папа так долго не идет. Папа не пришел. Его убили немцы. Мама тоже плакала и говорила:

– Теперь мы остались одни…

Рая – маленькая, она ничего не понимала, просила есть. Мама ходила на Волгу. Там затонула баржа с пшеницей. Мама приносила нам пшеницу. Мы ее ели. Она была мокрая. Один раз мама пошла и не вернулась. Была сильная бомбежка. На нашем дворе красноармейцы рыли окопы. Они увидели, что мама упала, побежали в овраг и принесли ее. Мама лежала мертвая. По ней пшеница рассыпалась. Было очень страшно. Красноармейцы похоронили маму на дворе и сказали, что отправят нас за Волгу. Мы сидели с Раей в щели и плакали. Красноармейцы принесли нам хлеба и сахара. Они сказали:

– Сидите тихонько, по улице ходит слон.

Я спрашиваю:

– Какой слон?

Они говорят:

– Настоящий слон из зоопарка. У него тоже дом сгорел.

Ночью не стреляли. Я захотел посмотреть слона и сказал Рае:

– Давай потихоньку пойдем и посмотрим.

Она сказала:

– Давай!

Рая никогда не видела слона. Я взял ее за руку, и мы пошли. На улице никого не было. Рая спрашивает:

– А где же слон?

Я увидел пожар, и мы пошли туда искать слона. Рая не могла идти. Она еще маленькая. Она спотыкается. Я взял ее на руки. Немного прошел и упал вместе с ней в яму, расшиб себе нос. Рая тоже расшиблась, стала плакать:

– Я хочу к маме.

Я сказал Рае:

– Ты посиди в ямке, а я схожу только посмотрю слона и вернусь к тебе.

Горел дом. Я пошел туда. Там слона не было. Я заглянул на другую улицу. Там горело много домов. Мне захотелось посмотреть. Я пошел, но вспомнил, что Рая ждет меня, и побежал назад. Я бежал быстро и упал, расшиб коленку. Было очень больно, но я не заплакал. Мне было жалко Раю. Она осталась одна. Я не мог ее найти. Я побежал не в ту сторону и заблудился. На углу стояла пушка. Возле нее были красноармейцы. Один побежал за мной. Взял на руки и спросил:

– Куда ты, мальчик, бежишь?

Я сказал, что потерял сестренку Раю. Он меня спросил:

– А где твоя мама?

Тут я вспомнил, что маму убила бомба, и заплакал. Я сказал красноармейцу:

– У меня только сестренка Рая.

Он меня спросил:

– Как тебя звать?

Я сказал, что меня зовут Владимир Иванович. Он меня отнес в подвал к другим красноармейцам.

– Вот, – говорит, – Владимир Иванович потерял сестренку.

Они спрашивают:

– Как же ты потерял?

Я говорю:

– Пошел искать слона и потерял.

Они сказали, что слон ушел к Волге, а Рая найдется.

Я не спал, все думал, что мне хорошо, я поел, а Рая сидит в ямке голодная. Сахар я не ел. Я оставил его Рае.

Утром красноармейцы стреляли из пушки. Я вылез потихоньку из подвала и смотрел, как они стреляют. Они меня прогнали, а я все-таки опять вылез.