– Что ты имеешь в виду? Он треснул?

– Его приподняло со скального основания. Там происходит извержение вулкана. Океанические течения разбили щит.

Видеоролик, который он переслал, показывал Пунта-Аренас, чилийский портовый город, доки и улицы которого уже затопило. Затем Надя увидела Порт-Элизабет в Азании, где ситуация оказалась практически продублирована.

– Насколько быстро все происходит? – спросила Надя. – Это приливная волна?

– Нет. Больше похоже на серьезный прилив. И отлива никогда не будет.

– Значит, времени для эвакуации достаточно, – сказала Надя, – но люди вряд ли смогут возвести укрепления, не говоря уже о дамбах! Шесть метров!

– Да, но только в течение следующих нескольких недель, а может, и месяцев. Теперь никто ни в чем не уверен. Я прикинул, что примерно четверть населения Земли будет затронута.

– Боже мой, Сакс…

Наверное, сейчас начнется всемирное массовое бегство на возвышенности – в глубь континентов! Надя уставилась в экран, оцепенев от прояснявшегося масштаба катастрофы. Прибрежные города смоет с лица земли. Очень трудно было вообразить глыбы льда, способные поднять уровень океана хотя бы на метр, а сейчас речь шла о целых шести метрах! Вот оно – шокирующее доказательство, что мир действительно тесен. А западный антарктический щит оказался поистине огромным. Он покрывал около трети континента и, по словам репортеров, был около трех километров толщиной. На Земле творилось что-то страшное… Сакс продолжал говорить о восточном антарктическом ледяном щите, который, очевидно, пока никому не угрожал. Надя тряхнула головой, чтобы освободиться от лишних мыслей и сконцентрироваться на новостях. Бангладеш нуждался в полной эвакуации, а это было порядка триста миллионов человек, не говоря уже о прибрежных городах Индии, таких как Калькутта, Мадрас, Бомбей. А еще Лондон, Копенгаген, Стамбул, Амстердам, Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Джакарта, Токио и другие крупные мегаполисы. Миллионы людей жили на берегу, а мир давно страдал от перенаселения и дефицита ресурсов. А теперь и суша будет поглощена соленой водой.

– Сакс, – выдавила она, – мы должны помочь им.

– А что мы можем? Кстати, у нас что-то получится сделать для них, если мы сами будем свободны. Сперва одно, потом другое.

– Ты обещаешь?

– Да, – ответил он, удивленно глядя на нее. – То есть… Я сделаю все, что в моих силах.

– Хорошо, – задумчиво произнесла Надя. – Ты подготовился?

– Да. Мы хотим начать с ракетных ударов по военным спутникам и спутникам-шпионам.

– Как насчет каньона Касэй?

– Дела обстоят очень неплохо.

– Когда ты хочешь начать?

– Как насчет завтра?

– Завтра?

– Я хочу расправиться с каньоном Касэй побыстрее. Условия сейчас превосходные.

– Что ты собираешься делать?

– То, что мы уже обговаривали. Не стоит терять ни минуты.

– Ясно, – сказала Надя и наморщила лоб. – Мы, образно говоря, зайдем за солнце?

– Да.

Эта позиция визави с Землей теперь была скорее символической, поскольку связь дублировалась через десятки астероидов, но даже самым быстрым шаттлам понадобилось бы несколько месяцев, чтобы добраться с Земли до Марса.

Надя набрала полные легкие воздуха.

– Ладно, – произнесла она.

– Я знал, что ты согласишься. Я позвонил в Берроуз и сообщил им новости.

– Увидимся в Андерхилле? – уточнила она.

Андерхилл являлся их местом встречи на случай чрезвычайной ситуации. Сакс оставался в убежище кратера Да Винчи, где было много ракетных шахт, поэтому они оба могли добраться до Андерхилла за сутки.

– Да, – ответил он. – Завтра. – И отключился.

Так она начала революцию.

Она нашла канал, по которому показывали спутниковые снимки Антарктики, и уставилась на экран, потеряв дар речи. Дикторы и эксперты болтали, не умолкая. Одни заявляли, что катастрофа была экотажем, подготовленным специалистами «Праксиса», которые наверняка просверлили дыры в ледяном щите и установили водородные бомбы у скального основания Антарктики.

Надя взяла себя в руки.

– Прекратите! – крикнула она с отвращением.

Другие каналы не выдвигали подобных диких обвинений, но и не опровергали их. Несомненно, массмедиа намеревались отвлечь население такими теориями, чтобы люди окончательно не впали в панику. Да и борьба наднациональных корпораций на взаимное уничтожение была в самом разгаре. И новости о потопе уже стали ее частью.

Она вздрогнула. Неужели 61-й повторится опять? Она чувствовала, как знакомо скручивает желудок – гораздо сильнее, чем раньше, словно внутри нее болезненно пульсировал тяжелый железный орех. Месяц назад она начала принимать лекарства для профилактики язвы, но, похоже, они не могли справиться с мучительными ощущениями. «Успокойся, – говорила она себе. – Время пришло. Ты ждала этого, ты готовилась. Ты заложила фундамент. Сейчас наступил хаос. В центре любого фазового перехода есть зона каскадного рекомбинантного хаоса. Но можно проанализировать и преодолеть его».

Она принялась расхаживать по трейлеру. Внезапно Надя замерла и бросила взгляд на идиллическую красоту дна каньона Шалбатана с его жемчужно-розовым потоком и стройными деревьями, среди которых были и тонкие тополя, выросшие на берегах и островах. Существовала вероятность, что, если все пойдет наперекосяк, каньон Шалбатана никто никогда не заселит. Здесь останется пустой надувной мир, который позже сметут грязевые ураганы. Купол разорвется, и экология мезокосма просто-напросто исчезнет. Какая ирония…

Она пожала плечами, разбудила экипаж и велела им готовиться к отъезду в Андерхилл. Она объяснила им причину, и, поскольку они в той или иной степени тоже являлись частью сопротивления, они встретили новость ликованием.

Наступил рассвет. Весенний денек обещал быть теплым и не слишком ветреным. Сегодня можно было бы работать в расстегнутых комбинезонах и без шлемов – только в масках и в капюшонах. Теперь лишь тяжелые ботинки напоминали Наде о громоздких прогулочниках первых дней. Пятница, Ls = 1010, второй день июля-2, пятьдесят второго М-года. Она проверила по наручной консоли земную дату, посмотрела на светящиеся цифры и буквы: «12 октября 2127 года». Надо же, близится сотая годовщина их прибытия, хотя, кажется, никто не собирался праздновать юбилей.

Сто лет! Как странно…

Еще одна июльская революция, и одновременно – октябрьская. Насколько она помнила, двести лет прошло со времен революции большевиков. Очередная странная мысль. Но и они пытались. Все революционеры на протяжении мировой истории человечества. В основном отчаявшиеся крестьяне, которые боролись за жизни своих детей. Как в ее России. Сколько же произошло в горьком двадцатом веке? Тогда люди рисковали своими жизнями ради лучшей доли, а заканчивалось все, как водится, катастрофой. Это пугало, словно история была чередой атак на человечество. Люди продолжали страдать и терпели поражение за поражением.